- Я что, сижу себе здесь, за скотом твоим приглядываю. Ты ешь, пока горячие.
Оладьи у дяди Вани были большими, не пышными. Но Володя после пережитой ночи уплетал одну лепешку за другой, макая их в свежие сливки.
- Раджанка, смотрю, неровно к тебе дышит, - дядя прищурился и посмотрел в окно. – Не мое дело, конечно. Но не связывался бы ты с ней. Замужем девка. Вон, Баярмуха, самое то для тебя, красивая, умная, с характером. Такую одну с детьми оставить не страшно. Как волчица будет приглядывать.
- Рано мне о детях думать, дядя Ваня. Мне в армию надо сначала сходить.
- Армия — это хорошо, - дядя Ваня завернул очередную самокрутку. – Старший мой до командира в армии дослужился. А младший учителем был. Детей, говорил, люблю.
- А сейчас они где?
- Покойнички оба.
- Соболезную.
- Младший-то большим человеком успел стать, директором детского лагеря был.
- А что с ним случилось, если не секрет?
- Убили. Дружок твой постарался. Долго я за ним шел, два раза от меня уходил, шельмец. Но ничего, недолго ему бегать осталось.
Володя заметил, что к своей кружке дядя Ваня так и не притронулся.
- Давай уж и про второго расскажу. Второго моего дед твой голодом заморил.
- Дед, мой? Это вам сколько лет то?
Лицо дяди Вани перекосилось как в кривом зеркале.
- Много. Простые люди столько не живут.
Володя ощутил жжение в животе, стул под ним стал будто резиновым. Он рванул к выходу, но не устоял на ногах и упал на пол.
- Не шуткуй, - дядя Ваня склонился над ним. – Хватит, отбегался. А ну-ка…
Дядя Ваня надавил на подбородок Володи, достал из кармана пузырек, и закапал ему в рот жидкость. Володя ощутил вкус крови.
— Вот так! Порешить бы тебя, шельмеца. Но нельзя, пока нельзя…
Открыв глаза, Володя увидел керосиновую лампу на столе, и дядю Ваню, он сидел у печки и чистил старое охотничье ружье. Ноги и руки Володи были плотно перетянуты бечевой и шпагатом.
- Очнулся? – дядя Ваня взял с печки два патрона и загнал их в стволы ружья. – Дядьки твоего ружье. Он специально его купил, чтобы на меня охотиться. Сам же от этого ружья и подох.
- Я-то вам чего плохого сделал? – прохрипел Володя, и раскашлялся.
- Ты-то? Так ты-то мне и нужен. Долго я тебя ждал.
- Я понял, вы – Харан.
- Ну и понял, и что? Легче стало?
- Нет. Просто смешно. Источник ненависти был у меня дома.
Дядя Ваня хрипло рассмеялся.
- Мне тебе много чего нужно рассказать. Давай вот с чего начнем. Был у меня сынок, старшенький. В НКВД служил. До высоких чинов дослужился. И дальше бы служил, кабы не дед твой. Перевели твоего деда в отдел к моему сынку, таких как мы выслеживать. Верно служил твой дед, мой сынок ему награды выписывал. А потом за ним пришли. Дед твой лично пришел с группой задержания. Это он придумал сынка моего голодом заморить в камере.
Мы же не трогали никого, так, брали крови по чуть-чуть, иголочкой, по стакану, не больше. Жили себе и жили, пока дедушка твой не появился. Мог бы и промолчать. Но ему же отличиться надо было. Я его-то убивать не стал. Слишком просто это, смерть за смерть. Я детишек его сначала порешал. Дядька твой строптивым отказался, с ним повозиться пришлось. Но я и его порешал. А теперь вот и тебя взял, зверюгу диковинную.
- Дедушка увидел, что вы бузур. Ваше место в Мертвой пустыне, а не здесь.
- И ты туда же. Я ведь давно оттуда сбежал, очень давно. Человеком почти стал, детишек родил, от простой женщины. Я не хотел, чтобы они стали такими как я. Но стали, что теперь. А кушать-то хочется. Мы аккуратно ели, бродяг всяких, кого искать не будут. А вот когда старшенького моего порешил твой дед, младшенький обозлился. Можно его понять. Так ведь?
- Не думаю.
- Я еще не все тебе рассказал. Там, в мертвой пустыне была у меня женушка. Очень я ее любил, больше, чем себя. Подробности тебе рассказывать не буду, все равно не помнишь ничего. Но, угадай, кто извел мою женушку?
- Неужели я?
- Ты, тварь такая, медленно ее убивал, у меня на глазах. Ты вот не помнишь ничего, а помню все…
Дядя Ваня замер.
- Здорово, Вовка, - выдал дядя Ваня голосом Коли. – Привет тебе от Орхана и Дахалэ.
- Эх, шельмец, - процедил дядя Ваня.
- Спокойно, не дергайся. Что там у тебя в башке? О, вон оно что?
- Не имеешь права, закон Драгоценных, - дядя Ваня потянулся, кто-то невидимый держал его сзади.
- Именем возрожденного Совета Срединных земель, теперь – имею!
- Надо было тогда еще, на Алтае тебя…
- Поздняк метаться, Харан! Пора тебе обратно, в Мертвую пустыню!
- Нет!
- Да!
Дядя Ваня подошел к Володе как марионетка на нитках, достал из сапога охотничий нож, разрезал веревки и приставил нож к своему горлу.
- Ну что? Говорить будем? Или на изнанку тебя вывернуть?
- Все равно не уйдешь…
- А это мы еще посмотрим. Володя, Барнака мы завалили. Тепленьким взяли. Этот закрылся. Не видно ничего.
- Коля? – Володя привстал с кровати. – Ты как это?
- Слышишь, Харан? Коля я, простой пацан, которому ты жизнь испоганил. Пора отвечать!
— Это ж не я, - дядя Ваня явно боролся, пыхтел, выгибался как мог.
- Врал он тебе, Вовка. Не бродяг, детей они пожирали. Много невинных душ загубили пока время было неспокойное. И матерей они своих сожрали. А, он же не сказал тебе: мамки-то у его сыновей разные были. Только не мамки они были для них, а жратва. Пока эти бедные тетки вынашивали этих ублюдков, они жрали их изнутри.
- Ты что ли лучше? – дядя Ваня заскрипел зубами.
- Я не убивал никого, - дядя Ваня шлепнул себя ладонью по лицу. – Искал я, искал как от этого дерьма избавиться. Ты, тварь, за мать мою еще ответишь, за муки ее. Видел я по телеку, как она искала меня, фото мое показывала. А я смотрел, и выл, как собака, потому что знал, видел – не она это. Ты ею рулишь.
— Вот ты и стал собакой, - дядя Ваня попытался засмеяться.
- Старшенький его к чекистам затесался, потому и найти долго не могли. Вот деда твоего и вызвали. Он его махом вычислил. Вовка, ты просыпайся уже, а? Мы тут партизаним потихоньку пока ты не проснулся. Источник, считай, нашли, Барнака завалили. Пока по пустыне шли, всю вентиляцию Максара разбомбили. Так что не сладко ему там сейчас. Но их тут очень много. И там тоже. Кипишь большой назревает. Без тебя нам не справиться.
- Да я бы рад, - Володя почесал пальцами за ухом. – Что дальше то?
- Да хрен его знает, что дальше. Мочить их надо пока не очухались.
- Он меня опоил чем-то. Голова кружится.
- Так выйди и подыши. Полегчает. А мне, с глазу на глаз надо с ним поговорить, без посторонних. Личное.
- Подожди, - прохрипел дядя Ваня. – Я все расскажу, что и как. Хочешь, тропу эту сам закрою. Там пацан у Доры, Сережка, сын это мой, последний сынок. Не убивайте его, а? Все что скажешь – сделаю.
- Слышишь, Вовка? К сведению тебе…
Володя вышел из дома, сел на крыльцо. В доме послышалась возня, затем раздался истошный крик. Он решил отойти подальше и споткнулся о что-то мягкое. Присмотревшись, увидел труп собаки, Карата. Чуть дальше лежал растерзанный Абрек. Над Абреком склонился огромный черный савдак. Он скалил желтые клыки и пытался вырваться, с двух сторон его растягивали два белых волка.
Но он думал о Раджане, о том, что она рассказала ему накануне: «Они хотят от нее потомство, черного принца, детеныша от девушки дархана и бузура в человеческом обличье? Но ведь она не выживет, если им удастся это сделать? Этот выродок сожрет ее изнутри!?»
Володя понесся по степи во весь опор, к стоянке Доры. Сзади вслед ему что-то крикнул Коля, но он не стал прислушиваться.
- Первым делом разберусь с Дорой, - думал на бегу Володя. – А потом заберу Раджану и увезу ее на БАМ, в Чару, в Алмазное ущелье…
Где-то впереди мелькнул силуэт небольшого, коренастого зверя, похожего на росомаху, послышался женский смех. Но Володя решил не отвлекаться на диковинного савдака, не до них сейчас, нужно успеть застать Дору, пока она не ушла.