Пауэрскорт помолчал. Из-за деревьев как раз показался элегантный фасад дома Берков.
— Полагаю, ты поступил правильно, Джонни. Полицию осаждают всякие люди, требующие дать им опознать тело. Нам следует убедить полицейских, что наш случай — самый вероятный. Будем надеяться, что семейный доктор или кто-то из родственников сможет опознать труп и без головы. По крайней мере, наш кандидат соответствует медицинскому заключению, где утверждается, что покойный был богат.
— Так ты думаешь, труп — это старый мистер Харрисон?
— Думаю, что — да, — кивнул Пауэрскорт. — Вот только почему никто из членов семьи не заявил об его исчезновении? Это меня весьма тревожит.
— А что, если все семейство скопом укокошило старика и теперь хочет спрятать концы в воду?
— Или им известно, что он мертв, но они не хотят предавать это огласке.
— Спорю на что угодно, — друзья почти подошли к дому, и Фицджеральд прибавил шагу, — что труп в Темзе — это старый мистер Харрисон. Как ты думаешь, Уильям не поскупится на выпивку, раз тут епископ и все такое? Мне просто необходимо прополоскать горло после этой треклятой настойки. Боже, Фрэнсис, я все еще не могу забыть ее отвратительный вкус! Бутылочка «Жевери-Шамбертен» или глоток «Помероль», думаю, как раз то, что мне нужно.
5
Пятеро мужчин неуверенно вошли в меленький кабинет в больнице Святого Варфоломея. В обычные дни доктора сообщали здесь родственникам пациентов плохие новости: о скоропостижной смерти одних и неизлечимых заболеваниях у других. Печальное предназначение комнаты определяло всю ее атмосферу. На одной стене висел портрет королевы Виктории, на котором та была изображена во время своего первого юбилея — небольшой, но очевидный знак монархической преемственности, на другой — каноническое изображение Флоренс Найтингейл, больше похожей на святую, чем на сестру милосердия. Но даже она не в силах была спасти тех, о ком говорилось в этих стенах.
В то утро комната была отдана в распоряжение столичной полиции, два представителя которой смущенно переминались с ноги на ногу у длинного стола в середине комнаты. Инспектор Барроуз чувствовал, что часть порученного ему задания выполнена; он смущенно подтянул галстук, проверяя, не съехал ли он на сторону. Сержант Корк вытянулся по стойке «смирно» и, как не без ехидства подумал Барроуз, был похож на призывника на плакате. Доктор Джеймс Комптон на один день приехал в Лондон из Оксфордшира. Он на протяжении многих лет лечил старого мистера Харрисона. Мистеру Фредерику Харрисону, старшему сыну старого мистера Харрисона, пришлось оставить свою контору и нанести визит в более беспокойные места — больницу и больничный морг. Последним в этой компании был врач больницы Святого Варфоломея Питер Макайвор, ему было поручено сохранять тело, пока оно находилось в морге.
Обычно доклад о возможном исчезновении человека шел из оксфордширской глубинки до столичной полиции не менее десяти дней. Но на этот раз все произошло гораздо быстрее: столичная полиция, извещенная Пауэрскортом о том, что рассказал ему Джонни Фицджеральд, сама запросила у пожилого и почти оглохшего констебля из деревни Вэллингфорд заявление Самуэля Паркера, в котором тот излагал свои опасения.
Опознание тела не заняло много времени. Макайвор привез труп в крошечную приемную, где покойник сразу приобрел большее достоинство, чем в своем прежнем обиталище в окружении трупов, предназначенных для анатомических исследований студентов-медиков. Два врача внимательно осмотрели тело: повертели его с боку на бок и даже перевернули на живот. При этом они переговаривались вполголоса о процессах разложения и о воздействии на кожные покровы долгого пребывания в грязных водах Темзы. Фредерик Харрисон взглянул лишь на два участка тела: плечи и низ левой ноги. Увиденное заставило его вздрогнуть.
— Джентльмены, — неуверенно начал мистер Барроуз, — прошу вас, садитесь.
Сержанту Корку показалось, что он похож на викария, призывающего паству занять свои места.
— Я захватил с собой бланки: процедурные формуляры, — поспешил он пояснить, — которые необходимо заполнить. Но сначала я должен задать вам несколько вопросов. — Он посмотрел на Фредерика Харрисона. — Подтверждаете ли вы, Фредерик Харрисон, совладелец Банка Харрисонов в лондонском Сити, что тело, которое вам показали этим утром, принадлежит вашему отцу Карлу Харрисону, проживавшему в поместье Блэкуотер в Оксфордшире?