«Никто в банде Дортмундера ни разу не видел моего истинного лица. Никто не знал моего подлинного имени. Никто не знал правды обо мне, а если в знали, мне бы кранты!
Востроглазый Дортмундер удовлетворенно кивнул.
— Через сорок восемь часов этот неприступный банк будет наш! — с хвастливым злорадством заявил он. — Теперь нас ничто не остановит!»
Глава 25
— Если ты посветишь мне фонариком, — сказал Герман, — дело пойдет намного быстрее.
— Конечно, — ответил Келп, направляя луч, куда нужно. — Я пытался прикрыть свет своим телом.
— Только не прикрывай его от меня.
— Хорошо.
— И не дыши так мне в затылок.
— Ладно, — сказал Келп и отодвинулся на полдюйма.
Внезапно Герману вспомнился рекламный ролик, виденный по телевизору несколько лет назад. «Разумеется, вы раздражены. Да и кого это не разозлит? Но не вымещайте зло на нем. Примите…» Что принять? Как называлось это средство? Судя по тексту, какой-то наркотик, хотя, вероятно, это не так.
Такого рода размышления отвлекли Германа, и он получил приятную передышку, которая продолжалась три или четыре секунды и успокоила его не хуже, чем могло бы успокоить средство с забытым названием. Герман медленно и глубоко вздохнул, дабы обрести ещё большее спокойствие, и вновь целиком отдался решению стоявшей перед ним задачи.
Он сидел на корточках, будто воин из племени масаев, перед черным стальным ящиком, торчавшим из земли возле передка банка. В этом ящике прятались контакты электропроводки, патрубки водопровода и канализации, и сейчас Герману надо было снять с крышки навесной замок и открыть ящик. Он возился с этим слишком долго.
— Обычно я очень хорошо оцениваю собственное состояние, — сказал он. Голос его снова дрожал от едва сдерживаемой ярости. — И я понимаю, чего достиг. И… — тут его голос сделался визгливым, и Герман торопливо закончил: — И толку от этого никакого!
— У тебя все получится, — сказал Келп и похлопал Германа по плечу.
Почувствовав прикосновение, Герман шарахнулся прочь, будто лошадь.
— Я эту штуку вскрою, — мрачно пообещал он и уселся на землю перед ящиком. Скрестив ноги, будто портняжка, Герман склонился над ним и почти коснулся носом замка.
— Мне немного трудно светить, куда надо, — сказал Келп.
— Замолчи, — велел Герман.
Келп опустился на колени рядом с ним и направил луч фонаря главным образом на правый глаз Германа, сердито смотревший на замок.
Вся сложность заключалась в том, что им не хотелось ломать его.
Утром они скажут владельцу или управляющему трейлерного парка, что нашли ящик открытым и сами подключили все коммуникации. Увидев, что замок в исправности, владелец, возможно, не станет поднимать шум. Но если он обнаружит, что замок сломан, то, чего доброго, не поверит объяснениям и, быть может, начнет возмущаться.
Вот в чем состояла сложность, вот почему замок надо было открывать, а не взламывать. Затруднение более серьезное — неспособность Германа открыть замок — было, понятное дело, связано с этим проклятущим сейфом. Он уже разложил на крышке ящика с полдюжины инструментов из своего саквояжа, а сейчас ковырялся в замочной скважине ещё каким-то маленьким инструментиком, другой конец которого представлял непосредственную опасность для правого глаза Германа; он не мог полностью сосредоточиться на работе. Герман совал инструментик в скважину навесного замка, и вдруг его глаза подергивались поволокой, потому что мыслями он возвращался к стоявшему в банке сейфу. У Германа не было ни пилы, ни дрели, способных прогрызть этот металл (не годилось даже алмазное сверло). Он оторвал панель с цифровым замком и механизм, но это ничего не дало. Попытался сорвать дверцу и согнул свой любимый ломик средней длины. Взрыв, достаточно мощный, чтобы открыть сейф, уничтожит и все его содержимое, а заодно, возможно, раскурочит и весь трейлер, будто кожуру авокадо.
Оставалось только прорезать круглое отверстие. Для этого надо было прикрепить к боку сейфа присоску с торчащим из её середины стержнем, на котором болтался рычаг в форме буквы «Г». В точке изгиба была рукоятка, а на цапфе — зажим для режущих кристаллов. Резец вставлялся в зажим так, чтобы он касался сейфа, а потом надо было вращать рукоятку, описывая широкие окружности — снова и снова, снова и снова, снова и снова. Как только резец изнашивался, его заменяли новым. Это был самый медленный и примитивный способ взлома сейфов, но только он мог кое-как подействовать на этот сучий, проклятый, ублюдочный…
Висячий замок… Мысли Германа опять переключались на него, и вот он снова здесь, сидит на земле и бестолково тычет маленькой железкой в замочную скважину.