- Пятикарточный штуд, - объявил он, бросил в банк пятицентовик и принялся сдавать.
Маллиган сидел спиной к сейфу, лицом к передку трайлера, то есть, к столам служащих. Конторка кассиров располагалась справа, две запертые двери - слева. Он сидел, широко расставив ноги, плотно упираясь подошвами в пол, и смотрел на Дреснера. Открыв карту, тот сдал ему пятерку червей. Маллиган взглянул на свою первую невскрытую карту. Это оказалась двойка пик. Моррисон поставил пять центов - предел на первой карте. Потом надо было ставить уже десять центов, а на последней карте - двадцать. Когда очередь дошла до Маллигана, тот скромно спасовал.
- Похоже, сегодня не моя ночь, - сказал он.
И был прав. К половине второго ночи он уже влетел на четыре доллара семьдесят центов. Но Фокс иногда сдавал ему с прикупом, валетов или в открытую, и в половине второго сделал это опять. С прикупом все игроки делали ставки в начале, и игра пошла с банка, в котором было тридцать пять центов. Когда никто не смог вскрыться, и Фоксу пришлось сдать ещё по карте, все опять сделали ставку. И снова никто не мог раскрыться, а когда Маллиган взглянул на свою третью сдачу и увидел три шестерки, в банке уже было доллар и пять центов.
В довершение всего сидевший справа Фентон раскрылся, сделав максимально возможную заявку, двадцать пять центов. Маллиган подумывал поднять ставку, но потом решил, что чем больше участников останутся в игре, тем лучше, поэтому просто повторил заявку. Так же поступили Гарфилд и Блок. Теперь в банке было два доллара и пять центов.
Пришло время прикупать. Открывшийся Фентон взял три новых карты; значит, для начала у него только одна пара "картинок", валетов или выше. Маллиган призадумался: если он возьмет две карты, все заподозрят, что у него три одинаковых. Однако Маллиган слыл игроком, любящим "флеши" и "стриты". Значит, взяв только одну карту, заставит остальных думать, что он опять принялся за свое. Кроме трех шестерок, у него были дама и четверка. Маллиган сбросил четверку и сказал:
- Одну.
Гарфилд хихикнул.
- Все не унимаешься, Джо?
- Да вроде того, - ответил Маллиган, увидев ещё одну даму.
- А мне - три честных, - сказал Гарфилд. Стало быть, и он начинал только с пары, вероятно, тузов или королей.
- Одну нечестную, - попросил Блок. Значит, либо у него две парных, либо он норовит прикупить "флеш" или "стрит".
После прикупа максимальная ставка была уже пятьдесят центов. Столько Фентон и поставил. Значит, ему пришла лучшая карта.
Маллиган заглянул в свои карты, хоть и помнил их. Три шестерки и две дамы, очень милый "полный дом"( .
- Подниму, пожалуй, - сказал он, выдернул из кармана рубашки доллар и небрежно бросил его в кучу мелочи на столе.
Теперь в банке было три доллара пятьдесят пять центов. Маллиган уже положил туда доллар сорок, значит, мог выиграть два доллара и пятнадцать центов, если никто не перебьет его ставку.
Гарфилд нахмурился, разглядывая свою карту.
- Я вроде как жалею, что прикупил, - сказал он. - Придется тебя перебить, Джо.
И присовокупил к банку свой доллар.
- А мне придется поднять, - заявил Блок, кладя доллар и ещё пятьдесят центов.
- Ну что ж, - молвил Фентон, - вообще-то я прикупил ещё одну мелкую парочку, но, сдается мне, она не выиграет. Я выхожу.
Теперь в банке, помимо денег, положенных туда Маллиганом, было четыре доллара шестьдесят пять центов. Если бы он потребовал вскрыться - и выиграл - то ему не хватило бы пяти центов, чтобы остаться при своих. Проиграв, он потерял бы ещё два доллара и сорок центов. И это - за одну сдачу.
- Главная игра ночи, - досадливо произнес Моррисон, - а я - за бортом.
- Я бы охотно поменялся с тобой местами, - ответил Маллиган, продолжая рассматривать свои карты и размышлять.
Если он и впрямь поднимет ещё на пятьдесят центов, если ему предложат вскрыться, если он выиграет, то останется в плюсе. Но с другой стороны...
Так, что же на руках у этих двоих? Гарфилд начинал игру с парой "картинок", прикупил три карты и усилился. Значит, более чем вероятно, что у него либо триплеты, либо ещё одна пара. В любом случае это не причина для беспокойства. А вот Блок взял только одну карту. Если он прикупал на "стрит" или "флеш", и прикупил, Маллиган побьет его своим "полным домом". Но что, если Блок начинал с двумя парами, а теперь и сам прикупил себе "полный дом"? Дом Маллигана стоял на шестерках, значит, у Блока могло оказаться немало карт более высокого достоинства.
- Ну, ты собираешься что-нибудь решать? - с тревогой и раздражением спросил Гарфилд.
Моррисон правильно сказал: это была главная игра ночи. Стало быть, и вести её надо соответствующим образом.
- Подниму на пятьдесят центов, - ответил Маллиган.
- Я - пас, - тотчас с досадой заявил Гарфилд.
- А я тебя тоже подниму, - сказал Блок, бросив в банк доллар и ухмыльнулся как кот, слопавший канарейку.
"Полный дом", только с более крупной картой. Маллиган вдруг впал в расстройство. Ничего другого быть не могло, это наверняка более крупный "полный дом". Но если уж на то пошло...
- Поднимаю, - устало проговорил Маллиган и бросил в банк ещё пятьдесят центов.
- "Флеш ройял", - объявил Блок, раскладывая свои карты. - Все бубны.
- Господи! - заорал Маллиган и занес руку над головой, чтобы хлопнуть своим "полным домом" по центру стола. Но когда рука достигла высшей точки замаха, что-то вдруг опрокинуло Маллигана навзничь. Он перелетел через свой стул и рухнул на внезапно закачавшийся пол. Он упал, размахивая руками, ноги его ударили снизу в крышку стола, и тот тоже подлетел в воздух; пятаки, десятицентовики, карты и охранники посыпались во все стороны, а секунду спустя погас свет.
Глава 17
В ночную пору, да ещё в такой час в четверг, в городском управлении полиции дежурили три диспетчера. Они сидели в ряд за бесконечно длинным столом; каждый был оснащен тремя телефонами и рацией, и все трое смотрели на большую квадратную панель с лампочками, встроенную в стену напротив. Панель была четыре на четыре фута, в деревянной рамке, и выглядела как экспонат из музея современного искусства. На черной плоскости торчали шестнадцать рядов матовых красных лампочек, по шестнадцать штук в ряду; на каждой виднелся выведенный белой краской номер. Сейчас ни одна из лампочек не горела, и эту картину можно было бы назвать "Сонные стоп-сигналы".