— Жанна! Это я. Я сейчас буду.
— Весьма рада за тебя. Впрочем, я догадывалась, что ты не скоро появишься, а после звонка Марины совсем успокоилась.
— Тебе звонила Марина? Зачем?
— Как зачем? Рассказать о своих впечатлениях от отдыха. Я спросила, как Саша и не видел ли он тебя, Саша ответил, что ты сегодня принял решение напиться и можешь прийти поздно. Как задача, выполнена?
— На девяносто пять процентов.
— А со своей женщиной выпивать ты уже не можешь?
— Могу, но нынче мне хотелось проделать это одному.
— Позвонить, предупредить мог?
— Ладно, тут ехать десять минут, я сейчас буду.
— Вот радость-то. Ну, языком ты еще шевелишь, а как ногами?
— Сижу за стойкой, еще не пробовал. Думаю, получится.
Она засмеялась, сказала ему:
— Ты — как обычно. Ладно, пьяница, давай, жду.
— Мчусь на крыльях любви, облаке ласки, ветер страсти меня принесет.
— Давай-давай.
Послышались короткие гудки. Он расплатился, подумал о том, что неприлично много пропил аа вечер, — но что это по сравнению с тремястами штуками! Триста — да еще двадцать четыре. Двадцать четыре! Нормальный, два-три года отъездивший автомобиль хорошей марки, и еще триста! Клево. Как там у Мела Брукса, хором? Жизнь — дерьмо, жизнь — дерьмо!
Стоя на своей лестничной площадке, с трудом подавил желание навестить Михалыча — вот сейчас бы он с ним поспорил и о нынешнем России, и о ее будущем. Однако глазок был темным, свет из квартиры не пробивался — а он не настолько пьян, чтобы дебоширить, будить стариков. Стал звонить в свою дверь, она сразу же открылась, против ожидания. Жанна не бурчала на него и не дулась, наоборот, улыбаясь, втянула его в квартиру и принялась раздевать.
— Я думала, ты пьянее будешь.
— «Аквалангисты — это не игра!» — пропел он.
— Но в любом случае тебе надо баиньки.
— Нет! Мне нужна ванная с обильной пеной и заботливая жена с мочалкой в руке.
— Поздно уже, завтра на работу.
— Тебе на работу?
— Да и тебе тоже.
— Я — пас.