Опоздать, в принципе, все же не боялся — на его памяти женщины всегда задерживались. Однако, когда подъехал к дому Ильиных, сразу увидел одиноко стоящую фигуру Жанны, мокнущую под снегом-дождем, — маленький козырек над крыльцом не спасал от непогоды. Пулей выскочил из машины — водитель сразу развернулся и уехал, — подбежал, начал извиняться.
— Ну-ну, хватит, — остановила она Влада. — Теперь я знаю о вас еще чуть-чуть больше. Вчера я узнала, что вы пьяница и не любитель ухаживать за дамами, сегодня — что вы не педант. А что еще предстоит узнать?
— Что я агент международного империализма и реставратор старого режима.
— Это лучше, чем быть педантом, — засмеялась она. — Куда мы держим путь?
— На набережную канала Грибоедова, в ресторан под названием «Санкт-Петербург».
— Чудесно. А что там такое?
— Там отличное заведение с замечательным интерьером, вкусной едой и тихой музыкой.
— Очень хорошо. Ну, так идем?
— Идем. — Он подал ей согнутую в локте руку, постарался поднять зонт таким образом, чтобы укрыть их обоих, не получилось, посему наклонил его ближе к Жанне.
— Что же вы в такую погоду — и без зонта? — спросил.
— Так торопилась — в отличие от некоторых, — что даже в окно не выглянула, а возвращаться — сами знаете, примета, да и опаздывать не хотелось.
— Еще раз простите великодушно. Искренне каюсь.
— Ладно, я вас уже простила, хватит об этом. А я, — и она посмотрела ему в глаза, — не думала, что вы позвоните, — такой у вас вчера был грозный, насупленный и надутый вид. Вы были похожи на обиженного ребенка, у которого только что отняли игрушку, съели его шоколадку и отправили спать, не дав дождаться передачи «Спокойной ночи, малыши!», — смотреть было больно.
— Пожалуй, если бы я был трезв, то смог бы скрыть свое расстройство, но благодаря алкоголю у меня, наверное, действительно все на лице было написано. А что же вы все-таки отказались, раз так меня жалели?
— Ну, во-первых, я считаю, что всегда женщина решает, когда ей лечь в постель с мужчиной, и в человеческой истории был только один период — первобытный, когда мужчина просто брал ее за волосы и тащил к себе в пещеру, но, конечно, если женщина свободна, а не принадлежит представителю сильной половины физически — то есть она не является его рабыней-наложницей, женой (в арабских странах) и не отдается за деньги — и в прямом, и в переносном смысле. Во-вторых, у меня вполне взрослый сын для того, чтобы не рассказывать ему сказки, а общаться с ним откровенно. Поэтому что он мог обо мне подумать, если я вечером сообщаю ему, что иду на день рождения к Марине и вернусь не очень поздно, а сама, выпив много вина, забываю о своей семье и еду на ночь к человеку, которого до того ни разу не видела?
— Уж, как вы меня!.. А я только собирался предложить на «ты» перейти, но теперь уж боюсь.
— Не бойся. «Ты», так «ты» — давно пора.
Вышли на дорогу, быстро перешли ее, так как их путь лежал в направлении центра. Машину поймали быстро, забрались на заднее сиденье.
— Грибоедова, ближе к Спасу? — спросил водитель. — О, места моей молодости, мы всегда там с моей нынешней женой гуляли, когда она еще в школе училась, даже особый маршрут у нас для прогулок по центру выработался. А время-то какое было! Вроде и в коммуналках жили, и на демонстрациях маршировали — а народ был счастлив, не то что сейчас… Я курю — ничего?
— Ничего, — ответил Влад. Водитель попался разговорчивый, ладно еще бы не назойливый. Один раз его подвозил рыжебородый крепыш, который так разошелся, осуждая Ельцина, что забыл, куда им ехать, а сам дошел чуть ли не до исступления — Влад тогда даже испугался.
— Ну и что мне с того, что в Казанском был музей атеизма, а теперь церковные службы проводятся? Я и раньше туда не ходил, и сейчас не пойду, а вот, сидя перед ним летом на лавочке, на солнышке погреться, пивка попить да на архитектуру полюбоваться — это с удовольствием. Но пиво-то нынче дороже!
Влад повернул голову направо, посмотрел в окно. На стекле оседали крупные снежинки и сразу таяли, сбегая вниз тонкими струйками, мелькали огни, лилась болтовня таксиста, монотонно скрипели дворники — раз-два, раз-два… Все и в жизни идет монотонно, тихо, спокойно, скучно — не бурный ледоход, а тихое течение. Раз-два, раз-два… Хорошо ли это, плохо ли? Кто его знает…
— …Или сменщик мой — вот такую щуку вытащил. Ну, выпили за улов-то, домой рыбу приносит, жена нет похвалить — давай, понимаешь, его пилить: чего напился. Вы женаты-то?
— Нет, мы этот вопрос еще не обсуждали, — сказала Жанна столь серьезно, будто они знакомы очень долго, но данной темы еще не касались. Наверное, не хотела вступать с водителем в диалог.