— Что же ты, я говорю, — суетился рядом поношенного вида мужичок, из тех, которые подбегали к каждому паркующемуся автомобилю и предлагали его «поохранять» за десятку, правда, неизвестно от кого, но им редко кто отказывал — то ли из жалости, то ли из-за «понтов», — разъехаться-то не мог в трех соснах?!
«И на четвертак заработал», — подумал тогда Влад.
— Да так вышло, — вздохнул парень.
Вся компания стояла около, выпучив голые животы, Коля же, здоровый, крепкий, с огромным крестом на массивной золотой цепи (любил побрякушки всякие) — ни дать ни взять преступный авторитет — ощупал смятый бампер, встал, обратился к виновнику столкновения:
— Ну, ты тут, братишка, влетел на две с половиной штуки, не меньше!
— На сколько?! — Тот чуть ли не подлетел.
— А что же ты хотел, милый? — продолжал Коля. — Это «мерседес» двухсотвосьмидесятый, ударь ты шестисотый — там подобный ремонт стоил бы штук шесть, а стукни «бентли-континенталь» — и пятнадцатью не обошелся бы, так что «попал» ты! Давай-ка ты свои данные!
Пока сердитый обладатель в четвертый уж раз битой машины — иногда смеялись, что за ее ремонт он отдал едва ли не больше денег, чем когда покупал, — переписывал номер техпаспорта владельца ржавых «Жигулей» на заботливо предоставленный банщиком листок, записывал домашний телефон и адрес, у Влада появилась мысль, что вряд ли Коля эти бабки выцепит — по всему виду того парня было ясно, что денег у него таких нет, были бы — тогда если б и ездил на «единице», то не на покрытой коррозией, а то, пожалуй, и на «пятерке» трех-пяти лет. Позже выяснилось, что оказался тогда прав, — к указанному телефону никто не подходил, заплатил Николай сам.
Сама баня радовала не только тело, но и глаз. Прекрасная отделка, кабинки с мягкой кожаной мебелью, парилка обшита свежими сосновыми досками, и печка-зверь, не сравнить с маломощными в «Удельных» или же «Гражданских» банях, хоть те и были расположены к дому Влада ближе. Один недостаток — огромное количество посетителей, причем самых разных, — приходили сюда не только «простые» петербуржцы, но и какие-то цыгане, все в золоте, да с такими цепями, что толщина их чуть ли не превосходила толщину руки ребенка, арабы, вьетнамцы — все из «крутых» представителей своих диаспор (Влад со смехом любил рассказывать, как старый, седой то ли «дядя Миша», то ли «дядя Жора» — запамятовал уж, — который просиживал в бане целыми днями, умело обрабатывая тела посетителей вениками, за что получал от кого пятерку, от кого червонец, но чаще ему просто наливали рюмку, отчего он был все время вдрызг пьян и весел, так вот, этот мужичок забежал в парилку после того, как туда вошла группа вьетнамцев, подскочил к одному из них, встряхивая вениками: «А давай я тебя постучу!» Тот кивнул головой, и «дядя Миша-Жора» вдруг с внезапной яростью стал хлестать бедного азиата по спине, приговаривая: «Я тебе покажу Хо-Ши-Мина! Я тебе покажу, твою мать!»
Была у них парилка в спортзале, который иногда посещали толпой, дабы размять становящиеся вялыми от малоподвижного образа жизни мышцы, были так называемые «частные» парилки, в основном финские сауны, ни в какое сравнение, естественно, с русскими парными не идущие, так что как-то само собой, постепенно, повадились в «Невские», вроде как традиция сложилась — раз в неделю компанией в баню. Долго выбирали день для посещения, остановились наконец на воскресенье, хоть Владу более нравилось приходить по понедельникам: народу — вообще никого, но приятели его предпочитали последний день недели — выпарить накопившуюся за нее усталость, а за уик-энд — алкоголь в организме, дабы со свежими силами приступить с завтрашнего дня к работе. Но, алкоголь — не алкоголь, Влад, как и другой входящий в их компанию человек — высокий широкоплечий полный мужчина, Иван Семенович из центрального офиса, тоже никогда не бывший за рулем, — всегда выпивал две-три бутылки пива «Дос-Экуос», хотя рядом сидел Саша и гневно вращал глазами («О, ужас! — пить перед рабочим днем!»), но Семеныч — «начальнее начальник», посему Александр обычно помалкивал. Иван выпить был не дурак, однажды затащил Влада и своего друга по студенческим временам в баню в субботу, предложил «шмякнуть разок по пятьдесят», получилось несколько по сто, так и бегали с места в буфет и обратно, пили «все, по последней», но опять бежали в буфет, пока парень за прилавком не взмолился: «Ребята, надоело считать, боюсь, собьюсь, — возьмите сразу бутылку „ноль-семь“, да и дело с концом!» — «Не-а, — отвечали ему приятели, — вот сейчас выпьем по последней и больше не будем». В общем, как добрался домой, Влад уж и не помнил.