– Иди, Андрей, – вскочил Забелин. – И Подлесного ко мне. Живо!
Дерясин поднялся, дивясь внезапной перемене в начальнике.
– Иди, иди. А кредитование будет. Много не обещаю, а миллион будет.
– Так…
– Живо.
В возбуждении заходил он по кабинету. Все, что мучило его с того непонятного аукционного дня, разом срослось. Загадка разрешилась. И это было важно, но и горько.
Втиснулся Подлесный. После последнего инцидента, а особенно в связи с неудавшимся поиском Юли руководителя он старался обходить стороной.
– Вваливай, – разрешил Забелин. – «Головку» «ФДН» хорошо изучил?
– В основном. – Подлесный полез было в папку, но Забелин нетерпеливо отмахнулся:
– До вечера через любые каналы выясни, кто и когда из них пересекался с нашим Баландиным. – Он говорил быстро, напористо, и смышленый Подлесный подобрался охотником, учуявшим, что на него гонят близкую дичь.
– Главная замазка, где стоит искать, – звонкое комсомольское прошлое. На БАМ, на целину можешь не заглядывать. Полагаю, их Юрий Палыч не больно своим присутствием баловал. Скорее что-то на проезде Серова.
– Понял, – по-военному четко отрапортовал Подлесный, преисполняясь нетерпением. – Разрешите?..
– И еще. Скажи-ка, если в конверт вложить записку? Потом все это в другой плотный конверт. Просветить можно?
– Ну если не спецсостав… Клыня все-таки?! – всполохнулся он. – Ах, дьявольщина! Разрешите?!
– Заткнись, ты свое подлое дело один раз сделал. Еще аукнется, – зло припомнил Забелин. – Выполняй, что велел. И о Клыне никому ни слова. Без тебя разберусь. Это не Жукович. Этот от твоей методы колоть и вовсе пополам развалится. Потом не соберем.
– А чего дерьмо всякое собирать?
– Потому и не лезь, – обосновал приказ Забелин.
Но загоревшиеся глаза Подлесного ему не понравились. От этой бодрой готовности найти и затравить врага делалось не по себе. Причем, обнаружив, что затравил не того, Подлесный лишь слегка огорчился. Больше – зря истраченному заряду. И тотчас, забыв об оплошности, был готов рвануть по свежему следу. А потому, не откладывая, мимо пустующего, сияющего девственной чистотой Яниного стола быстро прошел в угловой кабинетик, где обосновался Клыня.
При звуке двери Клыня поспешно, но запоздало нажал на гасящую экран кнопку – Забелин успел разглядеть, что за белых на шахматной доске стояла проигрышная позиция.
– Просадил?
Клыня кивнул. Кончики прозрачных ушей его зарделись сигнальными лампочками.
– Как же это получилось все, Юра?
– Что – как? – нервозно, не поднимая головы, переспросил Клыня.
– Да с Жуковичем эта история из головы не выходит. Ведь на всю жизнь человек себя обложал. Чтобы на такое пойти – ой какие причины нужны. И главное – все улики, так сказать, на лице.
– Так он признался? – вскинулся Клыня, впервые на короткое время подняв глаза, но сразу и отвел.
– Не признался. Но и не отпирался. Из головы не выходит. Для чего ему было? А вы-то всегда вдвоем. Может, замечал что?
Он тяжело помолчал, глядя на склоненный мальчишеский затылок.
– Так и полагал, – огорчился он. – Да, брат Юра, тяжелая у мужика жизнь теперь начнется. Жить с клеймом предателя – это, доложу, куда как не просто. Если, конечно, есть чуток совести. Иные богатенькие и то в петлю лезут. Вот только стоят ли наши игры жизни человеческой, да не жизни даже – судьбы сломанной?
– А может, случайно?.. Просто получилось так. Обстоятельства.
– Обстоятельства – это конечно. На обстоятельства свалить – это мы любим. Они у нас как костыли: чуть что – и подопрут. Бывают и счастливые обстоятельства. Слышал, жениться собираешься.
– Да, – без энтузиазма подтвердил Клыня. – Алексей Павлович, – решился он. – Отпустите меня назад в кредитное управление. Здесь-то мне все равно теперь делать нечего. А?
– Баландин возьмет?
– Возьмет! – обрадовался Клыня и осекся, поняв, что проговорился. – Он сам предложил.
– Возьмет, конечно!
Клыня сжался.
– Какая судьба, – подивился, предлагая и подчиненному подивиться вместе с ним, Забелин. – Один в небытии, можно сказать, пребывает. Другому – и повышение, и невеста любимая.
– Повышение? – тоскливо переспросил Клыня.
– Ну а как же! Как не поощрить? Аж завидно – какая фортуна тебе сразу обломилась. – Он убавил голос. – И всего-то за какой-то час.
– К-какой час? – Клыню передернуло. Он посмотрел недоуменно, но под насмешливым взглядом суетливо повернулся к компьютеру, взялся за какую-то книгу.
Рывком Забелин развернул его кресло так, что оба оказались сидящими вплотную, колени в колени.
– В глаза! – потребовал он. – Я передал тебе пакет в четырнадцать двадцать. Не в половине четвертого, как должен был, а в четырнадцать двадцать, потому что начало правления откладывалось. Помнишь? А помнишь, что приказал, – тотчас идти к Жуковичу? Это пятнадцать минут ходьбы. А ты пришел лишь в пятнадцать сорок. То есть больше чем через час. А в пятнадцать тридцать «ФДН» поменял заявку. Такой вот сюрпризец. И где ты провел время?
– Я… прогулялся.
– Отличненько. Это с таким-то конвертом в кармане.
– Я с Яной встречался. Мы как раз насчет свадьбы договаривались.
– Еще раз отличненько. Именно что о свадьбе. Кому ты давал конверт, Юра?
– Я?! Да вы…
– Молчи. Не гневи лучше. Просто – кому?
– Но зачем мне?! – отчаянно выкрикнул Клыня.
– Вот именно. Ты же не сволочь, Юра. Ты же помнишь, что товарищ твой дерьмом обмазан. Ты хоть представляешь, в каком он дерьме останется, если не отмыть?
– А я?
– Ты? – Забелин неожиданно подмигнул, отчего Клыня смешался. – Есть еще шанец переиграть итоги аукциона. От тебя зависит. И если переиграем, то обещаю, все между нами останется. Но факты нужны сейчас. Да и отец…
– Что отец?!
– Вот именно. Нельзя Николаю Николаевичу про это узнать. Так куда конверт носил – в «ФДН»?
– В «ФДН»? – поразился в свою очередь Клыня. – Да за кого вы меня, Алексей Павлович, держите?
– Тогда что? Но быстро, Юра! Неужто Баландин? Ну?
Клыня удивленно посмотрел, шмыгнув носом, кивнул:
– Наверное.
– Что еще за «наверное»? Ты по порядку можешь?
– Угу. – Он высморкался и сначала с трудом, потом все быстрее, как человек, измаявшийся давящей его тайной, принялся сбивчиво рассказывать: – Я тогда к вам с Яной приезжал. Она внизу ждала. Перед этим она как раз согласилась. Ну – замуж.
– Понятно.
– Она сказала, что мне нужна другая должность. Чтоб…
– Тоже понятно.
– В общем, кто-то там поговорил с Баландиным насчет меня, и он вроде как…
На какое-то время Забелин, видно, забыл контролировать себя, потому что Клыня прервался укоризненно:
– Я знаю, вы не любите Яну. Но она хорошая. Это внешнее только.
– Так что произошло после? – от обсуждения Яны Забелин уклонился.
– Я спустился. А Яна как раз перед тем увидела, случайно увидела Баландина и сказала, что он меня ждет, чтобы поговорить. Я хотел позже, но…
– Ну, понятно. «Место уйдет», «лови момент».
– Мы посидели в приемной, и как раз он подошел.
– Ну да, в сортир ходил, – пробормотал Забелин и тут же кивнул: – Не обращай внимания.
– Ну, пригласил. Жарко было. Он в рубашке. Ну… это я уж потом допер-то, Алексей Павлович, – давай поговорим по-мужски, мол, без пиджаков. Повесил мой на стул. Предложил должность. Потом повел в кадры анкету писать.
– Без пиджака?
– Я хотел взять, но Юрий Павлович сказал, что здесь не возьмут и пусть повисит. Еще пошутил – пусть, мол, к месту привыкает. Я же тогда не думал. Написал анкету, заявление. Еще все боялся, как вам потом скажу насчет ухода. Вернулся минут через пятнадцать, Яны уже не было. И Баландина тоже. Секретарша сказала, что он опять на правление ушел.
«Ну да, видели его на правлении, как же».
– Зашел, пиджак там же, конверт на месте. И поехал сюда. Я поначалу не думал. Это уже когда вечером цифры объявили, то…