– Дикий барин! Может, еще и пороть станешь? – крикнул Покровский, но осекся, испугавшись, видно, как бы идея не пришлась по вкусу.
– Не будет тебе жизни, паскуда, пока не разорю вовсе! За волосы и – сквозь строй! – напомнил Второв в закрывающуюся дверь. Он тяжело опустился.
Из приемной доносились крики вырывающегося Покровского.
– А ты говоришь, – почему-то произнес Второв через некоторое время. – «Свои деньги», – передразнил он. – Два с лишним миллиона из них он как раз на этих сделках, что банк разорили, и заработал. Во я вам сдамся! – Второв рубанул по локтю. – Рано хороните. Выплыву! И банк вытащу! А ты что скажешь, Алексей Павлович? Иль тоже мысленно банк потопил?
– Все как всегда. Крысы бегут. Но старая команда на палубе. Рулите, шеф, – к полному удовольствию, Второва отреагировал Забелин. – Я понимаю, что не до того. Но буквально коротко по институту. – Стремясь не упустить минуту расположения, он вытащил из папки приготовленные документы. – Тут на подпись протокол о порядке управления институтом, что мы с вами по телефону согласовали. Кроме того, мы кратенький бизнес-план накидали – считаем, в первый год финансирование тем полностью обеспечим за счет аренды. Через полгода начнем продавать технологии. ТЭО есть. Так что через годик и кредит банку будет возвращаться. И прибыль, глядишь, пойдет.
Максим подтолкнул его локтем, и он умолк. Начало фразы Второв, погруженный еще в предыдущий разговор, похоже, и не услышал. Лишь к концу лицо его оживилось изумлением.
– Какой годик? Ты о чем вообще-то?
– Ну, ты помнишь, о чем мы договаривались. Чтобы взять в руки информационные технологии.
– Да ты! – Второв поперхнулся. – У меня банк разваливается. Банк! Вот что спасать я должен. Знаешь ли, сколь здесь труда моего? Денег моих зарыто? А ты мне – с играми этими! Да я сейчас все, что можно, распродавать буду. Душу за лишний день жизни для банка заложу! Вот! – Он выхватил из пачки лист, подбежал к гостевому столику и впечатал его перед сидящими. – Здесь наши долги по форвардам. Если не закрою – все! А вот это видишь?
Второв отчеркнул пальцем.
– Пятнадцать миллионов АИСТу. Ровно за неделю до дефолта назаключали, паскуды! Ну ладно с иностранцами! Но с этим! Уж он-то все знает, морда жидовская. Ужом по Белому дому ползает. Раз заключает по семнадцать рублей, так неспроста… Так нет, все подписали, суки. Собственная прибыль глаза застила. Cтратеги хреновы. В общем, встречался я вчера в аэропорту с Онлиевским. Договорились, слава богу. Хоть здесь пробоину закроем. Короче, акции переоформляйте на АИСТа.
И, предвидя реакцию строптивого своего подчиненного, добавил настойчиво:
– И то удача, что шестью миллионами, считай, пятнашку отбили.
– Погоди! – теперь и опешивший поначалу Забелин отошел. – При чем тут… Мы не под АИСТа сделку паковали. Разве забыл о стратегической задаче – информационные технологии доводить и через них подниматься? – Говоря, он косился на сжавшегося недобро Максима.
– Не ко времени разговоры, Алексей Павлович!
– Не ко времени?! – вышел из-под управления и Флоровский. – А когда же оно у вас наступит, время это вожделенное? Десять лет науку, как девку по панели, таскает кто ни попадя. Все заплатить обещают. А она-то, бедолажка, и вовсе вся изошла. Осталось два-три живых сперматозоида, так мы и их теперь!
– Это кто такой речистый? – с холодным интересом уточнил Второв. – Не возьму в банк! – отказался он от прежнего предложения.
– Как бы самому на панели не оказаться.
– Заткнись, – пробормотал Забелин. – С ним так нельзя.
И другим, увещевательным тоном обратился к насупившемуся вновь Второву:
– Но, Владимир Викторович! Мы-то с тобой знаем, что такое АИСТ. Да ему на все, что карман его не набивает, глубоко наплевать. Через неделю выбросит институт на улицу, наразмещает какие-нибудь интим-шопы и будет стричь аренду. Получается, чтобы сегодня спастись, мы завтрашнее вырываем. Но ты-то не АИСТ! Вспомни, для чего вообще банк затевали! Ведь какая мощь там собрана! Один академик чего стоит.
– Академики! – слово оказалось некстати. Пребывавший в некотором затупении Второв встрепенулся. – Вот они в работе. – Он ткнул в злосчастную дверь, через которую выволокли перед тем злополучного профессора. – И я для них должен дело жизни губить!
Он поднялся, отошел за барьер внушительного стола, встал за ним, заставляя тем подняться и посетителей.
– Словом! Завтра же переоформляйте акции. После этого получите свои полтора миллиона. Выполнять!
В предбаннике они наткнулись на Керзона.
– Все знаю, – опередил он встрепенувшегося Забелина. – Но не союзник я тебе. В этом я с Второвым един – банк спасать надо. И тут уже все средства, как понимаешь… А если не понимаешь… – Он многозначительно помолчал. – А металлургия, авиация, кондитерка, наконец? Сколь вложено. И на торги. Все на торги, – горько произнес он.
Именно Керзон много лет пробивал и лелеял то, что теперь было гордостью банка, – могучий кондитерский холдинг. И завтра начинались первые переговоры о его продаже.
– Вот ведь как обернулось, – и не прощаясь он вошел во второвский кабинет, как в добрые старые времена, без доклада.
Едва выйдя из банка, они натолкнулись на подошедших к двери двух гогочущих, раскрасневшихся, неестественно оживленных мужчин, в которых Забелин узнал нового начальника юруправления Кичуя и Женю Снежко. С ним он не сталкивался с того, мартовского совещания. За эти несколько месяцев Женя полностью освоился среди высшего менеджмента новой волны, обрел доверие Второва и недавно, по рекомендации Баландина, был назначен на должность вице-президента.
При виде Забелина Кичуй сконфузился и, быстренько кивнув, юркнул в дверь. Снежко же, хоть и смущенный, широко развел руки.
– Держу пари. Сейчас скажет: «Твою мать! Кого я вижу?» – быстренько «забил» Максим.
– Алексей Павлович! Дорогой! Вот не чаял. Последний, самый ходовой в банке анекдот слышали? Разговаривают голова и задница. Голова спрашивает: «Ну почему так? За мной ухаживают, моют. Я все время на чистых подушках, в холе – и несмотря на это, вся в морщинах, облезлая. А ты на чем только не елозишь – и все такая же гладкая да белая». – «А ты делай как я – сри на все»! Ну как? – Не дожидаясь реакции собеседника, Снежко радостно захохотал.
– Похоже, на злобу дня? Хорошо рассказываешь. Видно, что от души, – и Забелин, не церемонясь, отодвинул с дороги бывшего подчиненного – раньше пьянок среди рабочего дня в банке не было.
Выйдя из здания, он оглянулся:
– Недолго музыка играла…
– М-да, подставили дружки твои, по полной программе подставили. Чего ж дедам теперь скажем? – Максим удрученно замотал головой: – А Мельгунова кондрашка хватит.
– Пошли-ка, Макс, подлечимся, – стоять под закрепленным на стене гордым банковским знаком было невыносимо, – в Зеленом доме зеленым змием.
Глава 11
Академики
– Юрий Игнатьевич, извините, но там… – по тому, что пожилая секретарша, выучка которой была отполирована десятилетиями, ворвалась без стука в кабинет, стало понятно, что произошло нечто чрезвычайное.
– Что у вас еще, Аглая Витальевна? – нарочито сухо поторопил Мельгунов. – Вы уж половину воздуха в этом помещении в себя заглотили.
– Сюда сейчас… Там, в лифте, Онлиевский. С охраны позвонили. Ну, тот самый!
– Вот как? И кто ж его пропустил?
– Говорят, сами это… пропустились.
В приемной хлопнула дверь, обозначились нарастающие голоса, и вслед за тем в раскрытую дверь вошел человек, в котором трудно было не признать примелькавшегося на телеэкранах олигарха.
– К сожалению, без звонка. Но проезжал мимо. Не мог не засвидетельствовать. Да и присмотреться, не откладывая, знаете, интересно… Вы свободны, – не прерывая дыхания, кивнул он застывшей секретарше.