— Подожди, Сэм, — сказала она твердым голосом школьной учительницы. — Мы никуда не пойдем, пока ты не расскажешь, что происходит.
— Я уже сказал тебе. Все устроено. Я разговаривал с папой, и он все уладил. — Он все еще был не в себе, и Лине очень хотелось дать ему пощечину, чтобы привести в чувство.
— И на что же ты согласился, Сэм?
— Ни на что я не соглашался. Я просто сказал, что ты остановишься и перестанешь создавать им проблемы. Это все, чего они хотят. Вот я им и сказал.
— И ты обещал им это?
— Конечно. Это был единственный способ сделать так, чтобы Мерсье не арестовал тебя. А после того, что мне рассказал папа, я думаю, что и вообще так нужно сделать. Вся история гораздо сложнее, чем мы думали.
Ее глаза вспыхнули.
— Сэм! О чем ты говоришь?
— Успокойся. Пойдем выпьем по чашечке кофе. У меня голова болит.
— Нет. Давай останемся здесь. Здесь безопаснее. Что сказал тебе отец, Сэм?
— Он рассказал мне всю историю. И как он ввязался в дела Правителя и Хаммуда, и что это была часть большой операции, и почему они это сделали, и все остальное. Как ни странно, во всем этом был смысл.
— Какой большой операции?
— Ну, всякие дела ЦРУ.
— Сэм! — Она встряхнула его. — Перестань же!
— Что перестать? Я просто стараюсь помочь тебе. Несколько минут назад ты сидела в банке под арестом, а теперь ты свободна — благодаря моему папе. Да опомнись ты, ради Бога!
— О, Сэм, не говори так. Это на тебя не похоже. Будь же добр, объясни мне, какую такую сделку ты заключил с отцом, чтобы вызволить меня от Мерсье?
— Конечно объясню. — Он поцеловал ее влажными губами. — Сделка состоит в том, что мы больше не мешаем Хаммуду. Пусть делает с деньгами Правителя что хочет в свое удовольствие. В обмен на это он оставит тебя в покое. В этом и состоит сделка. О’кей?
— Но это не деньги Хаммуда, и это не были деньги Правителя. Они украдены у иракцев.
— Может, и так. Но сейчас они у него, и мы должны от него отвязаться. И не надо больше никакого вздора. Ладно?
— Не так-то все просто, Сэм. Откуда ты знаешь, что они не убьют меня, как только я вернусь в Лондон?
— Знаю, не убьют. Мой папа обещал, что предупредит их. И он устроил для тебя новую работу. Все учтено.
— И куда же меня определили, могу я узнать?
— В «Банк-Арабия». Его владелец — палестинец Асад Баракат. Он помогает Мерсье распорядиться этими деньгами. Видимо, они хотят перевести их в другие банки, спрятать или что-то в этом роде. Я не знаю. Это не играет роли.
— Значит, он тоже работает на Хаммуда. Господи! Тогда я отказываюсь. Никаких сделок!
— Ну-ну, Лина, перестань. Не будь таким чертовым фанатиком.
Да, подумала Лина, пощечина тут не поможет. Он зашел слишком далеко. Вместо этого она взяла его руки в свои и еще раз взглянула ему — пьяному и шатающемуся — прямо в глаза.
— Посмотри на меня, — сказала она. — Ты что, забыл, с кем мы имеем дело? Это иракцы.
— Я знаю, что они иракцы, Лина.
— Они убьют меня при первой же возможности. По-другому у них не бывает.
— Нет, не убьют. Сейчас нет. Эти люди — на поводке у моего отца. Он руководил Хаммудом почти десять лет.
— Ни черта для них не значит твой отец, Сэм. В том, что касается других иракцев, они играют по собственным правилам. Очнись!
— Эй, милая, давай больше не ругаться, о’кей? У меня от этого голова трещит. Давай вернемся в гостиницу и поспим. Ты ведь мало спала сегодня ночью, ты разве забыла?
Он легонько пнул ее, что должно было означать воспоминание об их любви, но ее лицо осталось бесстрастным. Она посмотрела в его остекленевшие глаза и поняла, что опять осталась одна. Это была не вина Сэма. Дело было не в нем. Дело было в ней. Она посмотрела на его симпатичное сонное лицо и почувствовала невыразимую печаль. По-женски она всегда, всю жизнь хотела счастливого исхода. Но на сей раз, кажется, этого не будет.
— Я не могу, — тихо сказала она. — Я дала клятву.
— Не понял?
— Да так, ничего. — Она подняла руку и дотронулась до пылающей щеки Сэма. Теперь он выглядел уже не пьяным, а скорее просто усталым. — Иди поспи, милый, — сказала она. — Ты устал. Я приду позже. Мне нужно забрать вещи из пансиона, где я жила. Потом я приду.