Валико представил себе эту комнату, битком набитую перепуганными полуодетыми балеринами, в этих своих смешных накрахмаленных пачках, молча ожидающих своей участи. И каждая знает, что и в нее через несколько минут ткнут пальцем, и она выйдет вперед, и какой-то плюгавенький типчик в кепке-аэродроме поставит ее «в позу» на глазах у подруг или заставит облизывать у него «это дело». А девочки будут молча смотреть на нее, прихлебывая дешевое пойло из пластиковых стаканчиков, и лишь встречаясь с ее ошарашенным взглядом будут молча отводить глаза. Н-да… вот для чего служит могучий русский глагол «опустить», подумал он, это значит не просто «изнасиловать», или там… «в извращенной форме», в этом слове заложен гораздо более глубокий смысл, это значит растоптать, унизить, растереть в грязь в глазах друзей и близких. От такого немудрено съехать не только бабьей, но и крепкой мужской «крыше». Неудивительно, что все девчонки после этой ночи поувольнялись. Ведь каждая из них в глазах подруг теперь была «опущенной»…
Но вслух он подтвердил, что все это — да, действительно «класс»!
Тем временем молодой человек налил в стакан воды, бросил в него ручной кипятильник и спросил, меняя тему разговора.
— Что-нибудь произошло?
— Они появились. Сейчас укладываются спать.
Тенгиз подошел к окну и взглянул на стоянку.
— Какая ихина тачка?
— «Супермаз», вон, возле «мерса».
Тенгиз изучил машину в бинокль, затем осмотрел окрестности.
— Ничего подозрительного вокруг?
— Думаю, что пока нет.
— Вот и славненько. Никто не звонил?
— Нет. Думаю, они сейчас никак просохнуть не могут на шашлыке у твоего папаши.
Тенгиз рассмеялся.
— Пускай гудят, мы свое нагоним. На Бермудах.
— Где-где? В Мармудах?
— На Бермудских островах, слышал про такие, деревня? Там круглый год нет ни зимы, ни снега, все ходят в одних трусах и до хрена америкашек и негритосок.
Валико с изумлением покачал головой.
— Ну, ты-то, допустим, поедешь, а вот я…
— А ты как думаешь, я тебя брошу? Меня папа всегда учил — с друзьями надо делиться. Всем. И всегда. И раз мы с тобой за сегодняшнюю ночь получим пятьдесят косых, то надо распорядиться ими так, чтобы никому не было обидно. На эти деньги мы с тобой и поедем на Бермуды. Или на Багамы. Клянусь, я там натрахаюсь на всю оставшуюся жизнь.
— Пятьдесят тысяч? — с неподдельным восторгом протянул Валико. — Баксов?
— Ну не лари же! — рассмеялся Тенгиз.
— За обычное дело таких денег не платят.
— А дело у нас не обычное, — заявил Тенгиз назидательно помахав указательным пальцем. — С одной стороны, мы должны принять товар. Проверить его. Расплатиться с кем надо. Ты уже интересовался содержимым этой сумочки? Можешь ее расстегнуть.
— Я не из любопытных… — пробурчал Валико, не сделав и малейшего движения по направлению к сумочке.
Но Тенгиз сам подошел к ней и одним движением распахнул молнию. Внутри лежали деньги. В американской валюте. Очень много денег. Намного больше, чем Валико мог видеть за всю свою жизнь, даже если суммировать ее день за днем и каждый день иметь по сотне.
— Тут почти поллимона баксов, — гордо заявил Тенгиз. — Но они не наши. Нам следует их отдать.
— Поставщикам товара?
— Вот именно.
— Сколько же стоит сам товар?
— Сколько? — Тенгиз усмехнулся. — А если я тебе скажу — сто миллионов баксов — эта цифра уместится в твоем сознании?
— Такие деньги… — Валики замотал головой. — Таких денег на свете просто не существует.
— Ошибаешься. Миллион граммов. Каждый грамм стоит сто баксов.
— Это что — героин? Тонна героина?
— Метадон. Но его ровно тонна и стоит она именно столько. Это совместная операция чеченских ребят и наших профессоров. Сырье доставили мы, причем вполне официально, купили на фармацевтическим комбинате — здесь в Москве! Лаборатория располагается в Ачхой-Мартане, а химичили наши профессора и студенты. Сбыт мы взяли на себя, поскольку нигде не заработаешь на этом больше, чем здесь.
— Ничего не понимаю. Я знаю, что на наркоте делаются огромные деньги, но чтобы за поллимона получить сто лимонов…
— Видишь ли, это — не продажа. Это — гонорар.
— Гонорар?
— Оплата за жизнь одного человека.
— Одного человека?
— Очень непростого. И очень опасного человека. Его знаешь не только ты. Но и вся Грузия. Весь мир. Этот человек отчаянно цепляется за свою жизнь и уложил уже немало ребят, которые за ним пробовали поохотиться. Так что в самой Грузии охотников на него уже не найдешь. Но желающие увидеть его смерть еще остались. Они отсиживаются здесь, в Москве, и ждут своего часа. Именно поэтому всю операцию и предложили моему старику.