— Послушай! — окрысился Тенгиз. — В этой девушке я уверен больше чем в самом себе. Это первая женщина в жизни, кроме моей матери, к которой я испытываю какие-то чувства. К тому же, если бы не она, мы бы сейчас валялись на той стоянке с пулями в башке. Потому что деньги просто так я чеченцу никогда не отдал бы.
— Так что — между старшими уговор был деньги вперед, а ты не послушался!? — изумился Валико. — Вай-да-дан-вай! Слушай, Валико, раз старшие так договариваются — слушайся их-да!
— Послушай, я тоже не младенец, и у меня есть право голоса на совете…
«Вай-вай! — думал Валико, яростно сигналя чуть не въехавшей в них «Газели». — Что бабы делают с человеком! Бог ее знает, откуда она появилась — еще полчаса назад он предлагал мне ею попользоваться — а теперь он готов на нее молиться, как на икону какую-нибудь…»
— И все равно ты должен был ее оставить там! — сказал он вслух. — Незачем было тащить ее с нами.
— Она сама напросилась. Как увидела пистолет, так и сказала: «Хочу, мол, погибнуть вместе с тобой!» Ну, я ее и взял для подстраховки.
— А теперь для подстраховки выгрузи ее и пусть катится к маме…
— Подожди, я обещал ее в одно место свозить. Она посидит в машине, а мы там быстро управимся.
«Ну как еще назвать такого человека?» — внутренне возопил Валико, но вслух только шумно вздохнул.
Щелковка была забита транспортом в обе стороны. Милиция и автоинспекторы проверяли все подряд легковые машины, обыскивали водителей и пассажиров, перетряхивали багажники, обшаривали салоны.
— Что они озверели с утра? — скрипнул зубами Валико. Под ложечкой у него неприятно засосало — начни их обыскивать, с их-то арсеналом, и не помогут никакие спецномера.
— Видать прикнокали кого-то ночью темной, — рассмеялся Тенгиз. — Банкира какого-нибудь взорвали или фрайера какого отстрелили
— Жизнь показывает, что фрайеров в этой стране не отстреливают. Их Бог хранит. Отстреливают тут серьезных и деловых ребят.
— Козлов отстреливают! — авторитетно заявил Тенгиз. — Потому что подставились. Настоящий охотник опасность горбом чувствует и не подставляется.
К счастью им не пришлось выезжать на само шоссе, где их неминуемо бы тормознули, достаточно было пересечь его и углубиться в пересечение заводских и складских улочек, изобилующих лужами и залитых жирной грязью, в которую легковушки проваливались по самые оси, мир обезличенных бетонных стен и торцов ангаров, не имевших ни названий, ни указателей, ни номеров.
Люди, видевшие Москву из окон такси и экскурсионных автобусов, бродившие по центральным улицам с их ресторанами, соборами, торговыми центрами, шикарными офисами фирм, посещавшие многочисленные исторические места и памятники — они не видели Москвы. Красота занимает всего лишь процентов десять всех городских площадей. Всю остальную ее площадь составляют необъятные пустыри, утыканные однообразными семнадцатиэтажными ульями, так называемые «спальные районы», а также невероятной протяженности кварталы, сплошь застроенные гаражами, ангарами и складами, пустыри и трущобы, заводские дворы и свалки, гигантские пустые пространства, огороженные тщательно побеленными стенами. Иногда такие стены тянутся на многие километры и поверху их бежит колючая проволока. С трудом можно установить, что конкретно здесь находится и кому именно принадлежит. Имея точный адрес, можно плутать часами в поисках нужного склада. Там вполне можно организовать портативное кладбище лохов, цех по розливу подпольной водки, хранить контрабанду или штамповать без лицензии сидюки, словом ускользать от карающей руки Закона долгое, очень долгое время. Хотя и не вечность. Поскольку необозримость пространства во время все же не переходит.
Один из таких дворов некая фирма, работавшая на клан Марагулия, арендовала в свое время под склад контрабанды. Но сейчас поставки временно были перенесены на другой склад, а этот Вано зарезервировал под прием иного товара. Теперь Валико понимал какого. Склад был устроен на площадке над обрывом, который выходил прямиком на кольцевую автодорогу. Неподалеку на МКАД выходило и Щелковское шоссе, от которого ответвлялось несколько замысловатых развязок — понять куда ты выедешь, если будешь следовать указаниям стрелок, мог только уравновешенный, обладающий недюжинным абстрактным мышлением человек.