Ребята ко мне относятся очень хорошо, только вот один Самсонов почему-то косится. Он - консервный мастер и здорово играет на гитаре. Но на слух. Все говорит, что музыку композиторы придумывают, чтобы больше денег заработать...
Однажды, когда я у себя в рубке заперся и играл "Чакону", у дверей собралась целая толпа. Второй штурман Слава Корсунский чуть из-за этого не сбил с курса судно: все бегал от штурманской рубки до моей, чтобы послушать музыку. А ты говорила, что народ не понимает музыки. Зря говорила. Правда, об этом случае я узнал случайно, когда капитан распекал штурмана. "А вы, - сказал он мне, - не отвлекайте народ от вахт. Если хотите, мы устроим ваш концерт". Как будто я сам напрашивался. Я просто играл, чтобы рука не отвыкла. Кстати, о руке: никогда не думал, что постукивать ключом - такая физическая нагрузка.
Вот и все мои дела. Сейчас идем к Шпицбергену. Уже много дней нет рыбы. Как встретим годовщину Октября? (Я перечитал и подумал, что фраза может показаться тебе очень газетной. Но это так - все у нас на судне говорят об этом. Ведь до плана нам осталось добрать 40 тонн.) Письмо мое в Мурманск привезет траулер "Пионер", с которым я только что кончил связь.
Не присылай мне больше шерстяных носков.
Твой сын Алик".
...Алик вышел из рубки. Туман. Обледеневший нос корабля то и дело зарывается в огромные спокойные валы и показывается оттуда, словно пловец, глотающий очередную порцию воздуха. Глотнул - и опять в воду. И так без конца.
Капитан подозвал Алика.
- С "Пионером" связь была?
- Была.
- Ну, что?
- Вроде есть косяк...
- Пойдем-ка в рубку.
Через полчаса нос траулера повернулся к северу...
Ах, какой это был косяк! Он медленно шел, вытянув свое огромное тело на много километров. Шведы, датчане, поляки суда всех калибров и многих стран, не включая в тумане своих ревунов, шарили по дымящейся между льдинами воде прожекторами, сцеплялись сетями, ругались, помогали друг другу. Это была знаменитая "банка удачи". Так ее окрестил один норвежский капитан, выловивший здесь однажды неимоверное количество рыбы. После него сюда приходили многие корабли, но ни одному из них не везло. Тогда и возникла легенда, что где-то возле Шпицбергена не стоит на одном месте, а каким-то хитрым образом плавает "банка удачи", а вместе с ней - несметная рыба.
Это была, конечно, "банка удачи", но на этот раз - удачи нелегкой. Вот уже десять часов подряд на покрытой льдом палубе работает команда, а рыба идет и идет. Тонны ее валятся на палубу, она кишит под ногами, вмерзает в палубный лед. А упускать ее нельзя...
На подвахту пошел Иван Сычев. "Тяжелое будет дело, - сказал он Алику, когда тот попросился на палубу. - Не для тебя. Не для твоих... - он немного помялся - пальчиков. Лучше связь держи. Туго будет - позови".
Десять часов команда стоит на подвахте. Десять часов Алик сидит за ключом. Когда пошел одиннадцатый час этой работы, в радиорубку прибежал помполит. На бороде сосульками, роба порвана, глаза красные.
- Давай-ка, друг, на палубу какую-нибудь музыку! Народ еле на ногах...
- Какую?
- Могучую какую-нибудь. Ну, быстро.
Алик снял наушники. Музыку, так музыку, черт побери!
Через минуту из пяти судовых динамиков загремела музыка. Светлые звуки полились над ночным заполярным морем, над обледеневшими кораблями, стоящими в тумане, над лучами прожекторов, которые выхватывали из кромешной тьмы чьи-то лица, руки, плечи. С соседних судов что-то закричали. Польский траулер "проморгал": "Отлично, ребята!" В эти минуты казалось, будто к этой музыке не имеют отношения ни сам Чайковский, ни пианист Клиберн, ни какие-то там магнитофоны. Она, казалась, была рождена самим морем, самой работой, самими людьми!..
Из письма Алика:
"...и таким образом стал я руководителем музыкального университета культуры. Я хотел попроще это все назвать кружок. Но помполит обязательно хотел, чтобы был университет.
Прямо после работы ко мне в рубку пришли ребята и стали расспрашивать, что за музыку я заводил. Я сказал. Ну, вообще-то к классике они относились (даже смешно написать) неодобрительно. А тут такое дело!
Утром по просьбе ребят мы опять прослушали Первый концерт. Я рассказал о его истории (смущался, конечно). Но всем очень понравилось.
Да, помнишь, как-то я тебе писал про нашего консервного мастера Самсонова. После этой лекции он подошел ко мне и сказал:
- А вот интересно, как же это музыку на бумаге записывают?..
Так мы помирились. Теперь, если выдается свободное время, я его обучаю нотной грамоте. Очень способный ученик, честное слово. Даже когда он у себя внизу делает консервы ("Печень трески в масле" - у нас в Москве продают), и то умудряется приходить ко мне за консультацией - ведь банки греются под давлением 55 минут.
Завтра мы снова уходим в море. Были в Мурманске пять дней. Я все эти дни бегал по городу, искал нотную бумагу, но не нашел. А ребята - вот странно - нашли и подарили мне целую кипу уже у Тюва-Губы (это перед самым выходом в Баренцево море).
Пришли мне, пожалуйста, канифоль, потому что мой кусок кончился.
Твой сын Алик".
1963