– Заведете себе ежа, мистер Тиллотсон?
– Да, чтобы избавиться от тараканов. Еж – лучшее средство от этих насекомых. Он будет пожирать их, пока его не стошнит, пока он не объестся и не лопнет. Это, кстати сказать, напомнило мне одну мою шутку: мой бедный учитель Хейдон готовил эскиз фресок для нового здания парламента[37], и я предложил ему изобразить короля Иоанна, который умирает, объевшись устрицами[38]. Я сказал тогда, что это важнейшее событие в истории английской демократии, классический пример вмешательства Провидения, устранившего тирана.
Мистер Тиллотсон снова рассмеялся – маленький колокольчик в доме, где больше никто не живет: рука призрака дергает шнур в гостиной, и на тихое дребезжание звонка спешит лакейфантом.
– Я до сих пор помню его смех – раскатистый, величественный, заразительный. Но его эскиз отвергли, и это стало для него чудовищным потрясением, роковым ударом, первой и главной причиной его самоубийства.
Мистер Тиллотсон замолчал. Воцарилась долгая тишина. Споуд, сам не зная почему, почувствовал вдруг неизъяснимую симпатию к своему собеседнику, такому дряхлому и хрупкому телом, стоявшему одной ногой в могиле, но душой бодрому, полному жизни. Ему вдруг стало стыдно за себя, он застеснялся своей молодости и бойкости. Он ощутил себя мальчишкой, пугающим птиц трещоткой. Он и впрямь слишком много трещал, размахивал руками, тратил время и энергию на какую-то полную чушь, а что касается птиц, которых он отпугивал, не давал им свить гнездо в его душе, так то были удивительные создания с огромными широкими крыльями – прекрасные мысли, чувства, убеждения, что посещают людей, познавших высокую прелесть жизни покойной и уединенной. Он же любыми способами отпугивал этих благостных посланцев. Внутренний мир старика с его ежами и честными сомнениями напоминал Споуду чудесную тихую полянку, куда охотно слетались прекрасные стаи непуганых белокрылых существ. Ему вдруг стало мучительно стыдно. А может быть, попробовать изменить свою жизнь, пока не поздно? Хорошо бы уверовать – только возможно ли это, не бредовая ли это затея?
– Ежа достать несложно, – сказал он. – Они наверняка есть сейчас в продаже у Уитли.
Перед самым уходом Споуд сделал открытие, которое весьма его огорчило. Выяснилось, что у Тиллотсона не было выходного костюма. Времени оставалось слишком мало, чтобы можно было успеть что-то сшить, да, кроме того, был ли смысл в таких больших расходах?
– Нам придется у кого-то одолжить костюм, мистер Тиллотсон, – сказал он. – Жаль, что я об этом не подумал раньше.
– Одолжить костюм? – переспросил мистер Тиллотсон, заметно приуныв от огорчительной новости. – Господи, какой кошмар!
Споуд умчался держать совет с лордом Баджери, который на удивление быстро сообразил, что надлежит предпринять. «Позовите-ка ко мне Борхема!» – приказал он лакею, явившемуся на его звонок.
Борхем был одним из тех дряхлых дворецких, что обитают в домах знатных фамилий, переживая поколение за поколением. Ему было уже сильно за восемьдесят, годы иссушили и согнули его.
– Все старики примерно одной комплекции, – изрек лорд Баджери. – А, вот и он. Послушайте, Борхем, нет ли у вас лишнего вечернего костюма?
– Да, милорд, у меня есть старый костюм, который я не носил с… дай Бог памяти… с тысяча девятьсот седьмого или восьмого года.
– Это как раз то, что надо. Я был бы чрезвычайно признателен вам, Борхем, если бы вы могли одолжить его на один день мистеру Споуду.
Старик удалился и вскоре вернулся – через руку у него был переброшен старый-престарый черный костюм. Борхем поднял брюки и пиджак для всеобщего обозрения. При свете дня они являли собой весьма жалкое зрелище.
– Вы просто не можете себе представить, – проворчал он Споуду, – как легко испачкать одежду едой. Чуть что – и появляется пятно. И это при всей аккуратности, сэр! При всей аккуратности.
– Вы правы, – сочувственно отозвался Споуд.
– При всей аккуратности, сэр!
– Ничего, при искусственном освещении костюм будет выглядеть прилично.
– Очень даже прилично, – согласился лорд Баджери. – Благодарю вас, Борхем. Вы получите костюм назад в четверг.
– Как вам будет угодно, милорд, как вам будет угодно, – отозвался старик и, откланявшись, удалился.
37
Но его эскиз отвергли… – Создание фресок для нового здания английского парламента было целью всей жизни Б. Хейдона (см. примеч. к с. 875); выставки эскизов фресок, устроенные художником за свой счет, успеха не имели, что и явилось главной причиной его самоубийства.
38
Английский король Иоанн (1167-1216) умер от желудочного заболевания, объевшись персиками; по другой версии, его накормили отравленными грушами.