- А наличными - получится?
- Получится.
Мысль Валентина забилась в черепе, как живая рыбы на раскаленной сковороде.. Часы тупого и пьяного бездумья прошли именно в прикидке сложившейся ситуации - теперь показалось, что сильный выход из этой игры уже найден.
- Ну что ж, я согласен. А с нашей совместной работой можно и подождать. Как мы осуществим эту операцию?
- Тайно. Я не хочу чтобы вашу физиономию кто-то видел в моем банке.
- Предлагайте вашу схему.
- Вы приедете в воскресенье. Ровно в полдень. Вместе с Ленским. Лично вы, а не представители.
- Само собой. Свои бабки да ещё "налом" я только сам получаю. Таких дел я никому не доверяю.
- Мне на это наплевать. Банк будет закрыт. Пункт обмена валюты тоже. Но вы войдете именно на пункт, я вас там встречу. Можете явится с любым количеством телохранителей, если вы трус.
- Почему это я трус?
- А почему послали на переговоры свою секретаршу?
- Для солидности. Значит воскресенье, точно в полдень, обменный пункт банка "Паук"?
- Всё правильно. Захватите большой мешок для денег.
- Не забуду.
- И не потеряйте Ленского по дороге.
- Привезу. От него и на копейку пользы нет.
Не поднимаясь с дивана, Валентин провалялся до сумерек, потом позвонил Тарасову домой, но трубку подняла девочка и сказала, шепелявя - А дедушки нет дома! Я всё передам, если надо.
- Хорошо, внучка. Передай, что звонил паук. Я перезвоню в десять вечера, договорились?
- Настоящий паук?! Человек - паук из мультиков?!
- Правильно.
Валентин вызвал из гаража водителя с машиной и тот привез его домой полупьяного, полусонного, не желавшим даже с заскочившим на огонек Аароном Михайловичем разговаривать. Забрался в спальню и снова выпил.
Алла наверх не поднималась - дом словно вымер. Перед тем как заснуть, Валентин сосредоточился, сделал несколько телефонных звонков, а затем надрался уже до полного отключения сознания.
глава 8. Побег.
Нельзя сказать, чтобы поэт Ленский удрученно переживал своё заточение. Он был самодостаточным человеком и в одиночестве никогда не скучал. Длинная цепь, которой его приковали к тяжелому и длинному обрубку трубы ему ничуть не мешала, а в сарае, набитом прошлогодним сеном, было светло, тепло и чисто. Его обильно кормили четыре раза в день, предлагали и водочки, от которой йог отказывался.
Ему ровным счетом никто ничего не объяснял и причины своего пленения он мог бы объяснить кране туманно - если бы озаботился такой задачей. Он пребывал в абсолютной уверенности совершенно невинного ни в чем человека, которому никто на свете не мог причинить никакого зла - не за что! Отвечать за какие-то действия Валентина тоже не приходилось, потому как примерно через час пленения, едва он очнулся и сказал пару слов, как вихлястый парень по имени Чухонец завопил.
- Вот черт! Да это не Рагозин, придурки вы несчастные! Это же его двойник!
- Не ошибаешься? - подозрительно спросил хромой и грузный мужчина.
- Да кой черт ошибаться?! И голос другой, и волосы. Хотя, конечно, очень с лица схожий.
- Ничего. - сказал хромой. - Может эдак оно и к лучшему. Ты кто такой?
- Я - поэт. - скромно признался Ленский.
- Вот и хорошо.
После этого поэта провели в сарай, приковали цепью и посоветовали писать стихи.
А в субботу Ленский, более от скуки чем по надобности, выкинул лихой кюнстштюк - когда по шагам за сараем услышал, что ему несут ужин, отключил своё сердце! Он действительно владел таким приёмом. Во всяком случае сердце его не прослушивалось никаким прибором пульс пропадал, а сам он плавал в каком-то приятном розоватом тумане. Но знал, что более минуты такой трюк удерживать опасно.
Парень, притащивший ужин, поначалу позвал Ленского, потом пнул его распростертое на сене тело ногой, а затем бомбой вылетел из сарая.
Ленский - включил сердце. И снова отключился, едва услышал приближающиеся к сараю шаги.
По голосам он разобрал, что явился хромой толстяк, кто то пощупал его пульс на руках и на шее, а толстяк крикнул.
- Быстро несите в дом! Вызывайте врача, он ещё теплый! Вы что, придурки, себе думает?! Он стоит шесть миллионов баксов!
Оковы с ног сбросили и услужливые люди на руках куда-то понесли Ленского а потом уложили на упругий диван. Когда вокруг стихло и топот ног с голосами звучали только за стенкой, Ленский запустил свою турбину и приоткрыл глаза. Оказалось что он лежит в небольшой комнате обставленной скудно, на стене висит охотничье ружье, а окно открыто.
Ровным счетом не задаваясь никаким планом, не обдумывая никакого решения - плененный поэт ринулся на свободу. Проще сказать - выпал из окна на землю, заполз в огородные грядки, добрался до хилого забора и перемахнул через него. Через минуту он оказался в молодой березовой роще и вид свежих деревьев настолько умили поэта, что он тот час забыл о возможности погони за своей персоной.
В состоянии возвышенности своего духа и волны творческой энергии, наконец-то захлестнувшей все его существо, он погулял по роще, а потом выбрался на тракт и набрел на какую-то деревню. Истово веруя в доброту русского крестьянина толкнулся в первый же дом.
Детям и пьяницам всегда везет - их минуют те опасности, которые подстерегают человека обычного. Русским поэтам, как оказалось, судьба тоже не отказывает в везение. Ленский попал в дом, который выполнял в этой забытой богом и людьми деревне роль местного алкогольного притона. И в данный момент там как гнали на примитивной установке самогон, так на месте и распивали его трое мужиков. Ленского они приняли за своего, а точнее, им было просто всё равно, кто заскочил сюда в теплую компанию, лишь бы не менты.
По одежде и несколько необычному для уха поэта выговору хмельных мужиков, Ленский решил, что попал в общество истинно русских людей "от земли, от сохи" Оказался среди тех, на ком стоит и укрепляется земля русская. И из глубокого уважения к этой "соли земли" Отечества, он постеснялся отказаться от предлагаемого стаканчика мутного, но ароматного самогона. Ради того, чтоб приобщится к простому народу, уста которого глаголят только истину и подлинную правду, поэт пропустил и второй стаканчик.
Понятно, что где проскакивает второй стаканчик, там счет выпитому в дальнейшем теряется, плюс на закуску нашлась ржавая седелка, хлебушек и лук, неизменный набор всех синюшников, будь они академиками или конюхами. Ну и, понятное дело, - дружеская, обстоятельная мужская беседа о вещах простых, понятных но беспредельно значительных для будущего Державы.