— Здорово, отец, — сказал он немного погодя.
— Привет! — Палмер постарался, чтобы в его голосе не прозвучало раздражение, сел за стол, на свое место хозяина дома, и почувствовал, как повыше затылка начала тяжело пульсировать головная боль. Он стал прихлебывать сок, наблюдая за Вуди, потянувшимся за ломтиком поджаренного хлеба.
— Подожди, — одернул он сына. — Еще не все в сборе.
Вуди пожал плечами и выразительно взглянул на сестру, которая усаживалась за стол. Но каково бы ни было значение его взгляда, сигнал не достиг цели, поскольку Джерри не подняла глаз от своей тарелки.
Из кухни медленно появился Том, согнутый чуть не пополам, так как он пытался, ковыляя к столу, одновременно завязать шнурок на ботинке.
— У тебя ничего не выйдет, — сказал Палмер. — Это просто физически невозможно.
Том рассеянно поднял голову.
— Что? — Справившись наконец со шнурком, он скользнул на свое место за столом и повторил подвиг брата, ловко опорожнив одним глотком стакан апельсинового сока. И даже не поперхнулся.
Палмер налил себе кофе и передал кофейник Джерри.
— Налей в мамину чашку.
— «Ее чаша переполнена, — пробормотала девочка. — Постылая и ненавистная, ненавистная и постылая».
Палмер на миг закрыл глаза. Головная боль распространилась по всей левой стороне черепа до макушки. Он открыл глаза и увидел что миссис Кэйдж внесла и поставила перед ним горячее блюдо. Палмер приподнял крышку и взглянул на омлет. Быстро закрыл крышку и стал прихлебывать кофе. Горькая горячая жидкость огненной нитью прошла по пищеводу, словно впиваясь там в самую чувствительную, пересохшую от жажды плоть. У Палмера было такое ощущение, словно он впервые в жизни вздумал воспользоваться горлом, как аппаратом для глотания. Однако через секунду, глотнув еще немного кофе, он почувствовал себя несколько лучше.
— Тарелки, пожалуйста, — сказал он, беря ложку.
Пока дети передавали отцу свои тарелки, вошла Эдис с деревянным блюдом поджаренного бекона, села на свое место и взяла чашку кофе.
— Спасибо, Джерри, — сказала она.
Палмер автоматически делил омлет. Годы такого рода практики научили его давать каждому ребенку необходимую порцию — большие куски Вуди, очень маленькие Тому, — не думая об этом.
— Эдис?
Она покачала головой:
— Только кофе.
Палмер помедлил секунду. Он не хотел есть ничего, так сказать, существенного, но после безупречной ночи он обычно завтракал плотно. Ему следует поступить так же и теперь. Он положил себе бекона и, ожидая, чтобы то и другое несколько остыло, попытался допить кофе. Боль распространилась теперь на весь лоб и переходила понемногу в правую половину головы. Секунду он разглядывал еду у себя на тарелке. Потом поднял глаза как раз в тот момент, когда Вуди, покончив с омлетом, молча протягивал тарелку за второй порцией.
— Эдис, — сказал Палмер, опять-таки стараясь, чтобы его голос не звучал раздраженно, — ктонибудь из этих детей помнит такие слова, как «пожалуйста» и «спасибо»?
— Пожалуйста, папа, могу ли я получить еще немного омлета? — монотонно отбарабанил Вуди.
— Спасибо за омлет, папочка, — пропел Том.
Джерри задумчиво жевала. Тщательно перемолов таким образом пищу, она проглотила все, что было у нее во рту, благовоспитанно запила глоточком сока и прикоснулась к губам салфеткой.
— Я хочу выразить мою глубокую благодарность, — начала она, — моим обоим любимым родителям, и особенно одному из них, который так искусно положил мне…
— Я снимаю вопрос, — перебил ее Палмер. Он доверху наполнил омлетом тарелку Вуди и передал ее сыну. Потом ребром вилки разломил омлет на своей тарелке и сумел поднести ко рту один из кусков.
— Я видела «Таймс» на моей постели, — сказала в этот момент Эдис. — Ты взял «Триб»?
Омлет упал с вилки Палмера. Он кротко взглянул на жену. — Мальчик принес только «Таймс».
— Совершенно невозможно полагаться на обслуживание в Нью-Йорке, — сказала Эдис. — Ешь, Том.
Том продолжал задумчиво изучать свое отражение в серебряном кофейнике. Он презрительно приподнял угол верхней губы. Потом сощурился и ловко скосил глаза.
— Том, — сказал Палмер категорически, почти грубо, голосом, который, как ему было известно из опыта, давал очень отчетливый резонанс. — Ешь.
Младший сын начал есть, Палмер также.
Первая порция омлета была на вкус как будто ничего. Он любил нежный, некрутой омлет. Но в это утро его рыхлая влажность внезапно вызвала у Палмера тошноту. Он повернулся к Джерри:
— Как дела в школе?
— Обычная ерунда.
Палмер положил вилку, готовясь углубить отвлекающий маневр, который он только что изобрел. Дети должны быть и бывали поддержкой у старости, подумал он.
— Какого именно классика всемирной известности ты цитировала? — спросил он тоном, напомнившим ему самому некоего г-на экзаменатора.
— «Мадам Бовари», — сказала Джерри. — Нас заставляют читать ее по-французски.
— Это и по-английски муть порядочная, — внезапно вмешался Вуди. Его уже довольно низкий голос прозвучал на фоне звонких реплик Джерри и Тома, как голос Большого Дэна, окруженного представителями племени чихуа-хуа.
— Насколько я припоминаю, — сказал Палмер, делая вид, что снова принялся за свой омлет, — «Мадам Бовари» — захватывающая книга, краеугольный камень в развитии литературы.