Глава шестьдесят четвертая
Повернув за угол к воротам дома Бернса, Палмер вдруг остановился и прислонился к блестящим белым кирпичам, ощущая щекой их колючую поверхность и с удивлением раздумывая, сможет ли он сделать следующий шаг.
Впереди него, на расстоянии с полсотни метров, за оградой слышен был шум уличного движения по автостраде Ист Ривер, а за ним частые всплески реки. Он чувствовал ее слегка мускусный запах — смесь морской и речной воды со всевозможными загрязнениями.
Он вспомнил, что уже когда-то был почти в такой же растерянности. Но в тот раз это случилось не тогда, когда ему до крайности был необходим ясный, холодный разум. Он чувствовал, что вовек не сможет сравниться с мастерской изворотливостью Бернса. Этот человек был экспертом-заговорщиком. И не только имел к этому способности, но и получал от интриганства совершенно очевидное удовольствие. Палмер понял, что сам он был не только дилетантом, но не имел даже любительского влечения к этому. Он мог довольно хорошо, кропотливым и упорным трудом плести интриги, но только если его толкала на это крайняя степень раздражения. Но ничто не смогло научить его относиться к интриганству как к естественному явлению общественной жизни. Вот так, стоя у стены и собираясь с мыслями, Палмер неожиданно подумал о других планетах, на которых, по мнению ученых, была совершенно отличная от земной атмосфера. Метан мог быть «воздухом», которым дышат существа других планет и вдыхают его так же легко, как земные существа — кислород. Но эти удушающие газы будут опасны для путешественников с Земли: вот так и нью-йоркская атмосфера интриг оказывается опасной для человека из другого города.
Но большинство из нас выучиваются дышать здесь, подумал Палмер. И процветать.
С этими мыслями он вошел в дом Бернса. Поднимаясь в лифте, он с опаской подумал о разговоре с Вирджинией. С опаской потому, что это могло нарушить ясность его мысли. Тем не менее, когда он доехал до этажа Бернса, он успел убедить себя, что завтра Вирджиния будет в другом настроении и что в любом случае ее решение не может быть окончательным.
Он поговорит с ней завтра утром. Все изменится. Дверь в квартиру Бернса была открыта, и когда Палмер позвонил, он услышал, как тот прокричал изнутри что-то нечленораздельное. Палмер вошел и закрыл за собой дверь.
— Вот это точность, детка! — воскликнул Бернс. — Только что принесли еду.
Палмер снял шляпу и пальто, принюхался — пахнет вкусно. Он прошел через гостиную в маленькую кухню, где Бернс расставлял блюда на столике в нише. — Ты любишь холодный laban? [Ливанское блюдо]
— Никогда не пробовал, — ответил Палмер. — На что это похоже?
— На ту единственную вещь, которая помогает переваривать настоящую ливанскую пищу.
— Что-что?
— Я решил не заказывать в «Шамборе». — Бернс выпрямился и ухмыльнулся Палмеру как-то многозначительно. — Я заказал все в маленьком ресторанчике на одной из Тридцатых улиц. Лучшие ливанские блюда западного района Бейрута. — Он указал на ассортимент белых картонных коробочек. — Шедевры кулинарного искусства, Вуди. Мы начнем с пробы салата из мозгов, очень питательно. Если это тебе не понравится, у меня есть babagannuji [Ливанское блюдо]… что-то вроде резаных баклажанов, рядом стоит hourus bitahini [Ливанское блюдо] — турецкий горошек, заправленный кунжутовым маслом, язык можно проглотить! Kebabs — это kibbi с urohomasa. Я попросил, чтобы их запекли в духовке. На десерт, лапа, у нас будет mubalbiah [Ливанские блюда], сорт драчены. И конечно, laban. Это что-то вроде простокваши, но заправленное оливковым маслом и сухой мятой.
Палмер долго стоял не двигаясь. Потом сел за стол.
— Если мне не понравится laban, — сухо произнес он, — у тебя есть пиво?
Они начали есть.
— Я приберег для тебя банкирский анекдот, — заявил Бернс, размахивая длинным куском соленого огурца.
— Коммерческий или сберегательный?
— Ты знаешь ирландские банки, — продолжал Бернс. — Большинство из них все еще принадлежит англичанам. Так вот английский банкир, как всегда в сюртуке, котелке и с тросточкой, приезжает в Дублин на ежегодную инспекцию. Он идет прямо в банк, понимаешь? 12 часов дня. Никого нет. Двери открыты, ящики касс выдвинуты, даже подвальный сейф и тот распахнут настежь. Кругом деньги. Никого нет, ни единой души. Он не на шутку рассердился. Шагает к ручке сигнала тревоги и дергает ее. Поднимается адский шум. Звонки! Сирены! Оглушающе! Он выбегает на улицу. Никто не останавливается. Люди проходят мимо, не глядя на него. Вдруг на другой стороне улицы открывается дверь кабачка и к банку направляется официант с четырьмя пинтами пива на подносе. — Бернс замолчал.
— Ну?
— Что ну? Смейся, ты нахал!
Палмер нахмурился, затем понял.
— Они… они использовали сигнал тревоги?..
— Для вызова официанта, — закончил Бернс и разразился оглушительным хохотом.
Палмер улыбнулся несколько болезненно:
— У тебя есть еще этот gannouji?
— Боже. Вот и рассказывай тебе анекдоты.