Палмер только шагнул, чтобы сойти с тротуара на мостовую Пятьдесят первой улицы, где он стоял, как вдруг перед ним, едва не задев его, за угол завернул большой семиместный черный «кадиллак». Палмер отпрянул назад. Его удивило, что он мог так глубоко задуматься над всем этим, что даже перестал обращать внимание, куда идет. Черт бы побрал этого Бернса, подумал Палмер, и Лэйна Бэкхардта вместе с ним.
Тут Палмер вспомнил, что толстяк в ресторане, прощаясь с Бернсом, упомянул какое-то имя. Стоя на углу, Палмер напряженно старался вызвать его в памяти. Небрежно произнесенное, оно будто скользнуло мимо него, но в то же время успело оставить след где-то глубоко в тайниках его мозга. Палмер почти интуитивно ощущал, что должен знать это имя и что непременно его вспомнит.
Напрягая память, Палмер закрыл глаза. Кто-то толкнул его, он снова чуть не оказался на мостовой и сразу же открыл глаза.
Большой Вик!
Палмер с облегчением торопливо пересек улицу и устремился вдоль Лексингтон-авеню. Большой Вик Калхэйн. Палмер чуть не прошел мимо здания библиотеки. Но тут же повернулся и вошел в сумрачный тихий вестибюль, раздумывая, с чего бы начать. Разумеется, не с «Who's who». [Биографический справочник видных деятелей.] Вместо этого он попросил библиотекаря дать ему справочник для читателей периодических изданий и стал просматривать все, что имеется в нем на букву «К». В январском номере «Нью-Йорк таймс мэгэзин» была опубликована статья о Викторе С. Калхэйне. В мае «Атлантик мансли» опубликовал биографический очерк под заголовком «Большому Вику — большой пирог». В июне журналы «Ньюсуик» и «Нью-Йоркер» также напечатали заметки о нем. Палмер взглянул на часы: у него осталось всего лишь полчаса до первого назначенного им приема служащих в его оффисе. За двадцать минут он успел просмотреть все, что ему было нужно. Материалы, касающиеся Калхэйна, не представляли особого интереса. Отец его был ирландец, а мать — итальянка, по желанию родителей он готовился стать священником, вместо этого оказался в самой гуще борьбы местных политических деятелей, база которых находилась на Сто шестой улице восточной части города. Затем, в годы депрессии, Калхэйн ведет борьбу с организацией Маркантонио, становится наемным организатором политических кампаний и достигает апогея своей славы в период падения Эда Флинна. Теперь же, в возрасте Палмера, Калхэйн, по всеобщему признанию, прибрал к рукам значительную часть политической машины Нью-Йорка. Для Палмера это было не ново. Его внимание привлекло лишь то обстоятельство, что во всех статьях, касающихся карьеры Калхэйна в период после второй мировой войны, неизменно упоминалось имя Мака Бернса. «Таймс» без обиняков назвал его «советником Калхэйна по вопросам общественных связей и рекламы». «Атлантик» дважды упоминал его имя: один раз в связи с жестокой борьбой, разгоревшейся между Калхэйном и Кармином де Сапио, а в другой раз изобразил Бернса «гением, который, по общему мнению, незримо руководил восхождением Большого Вика к вершинам славы». «Ньюсуик» охарактеризовал Бернса как «человека, который мастерски отточил и отполировал Калхейну когти». А «Нью-Йоркер» посвятил ему довольно пространный абзац, в котором говорилось:
«Недавно при встрече с одним из своих ближайших единомышленников Калхэйн заявил: „Мак Бернс? Это же мой близкий друг, к которому я отношусь с величайшим уважением. Изумительный, черт побери, парень во всех отношениях!“ Калхэйн решительно отверг бывшее в ходу предположение, что умудренный опытом советник по делам рекламы Бернс служит для него персональным политическим „мозговым трестом“ и пишет речи для его выступлений. Сопровождая свое опровержение характерным для него резким взмахом руки — жестом, ставшим как бы его „фирменной маркой“, Калхэйн заявил: „Бернс обладает проницательностью и способностями, которых хватило бы еще на десятерых“. Затем, впадая в лирическое настроение, он добавил: „Фирмы, которые работают с Бернсом, получают возможность пользоваться первоклассными мозгами“. В этом случае Калхэйн имел в виду целый ряд весьма солидных финансовых учреждений, которые время от времени прибегают к услугам Бернса. Операции Бернса по вполне понятным причинам довольно пристрастно описывал один из его соперников в джунглях общественных связей, так определив его деятельность: „Если вам нужен Калхэйн, сначала позаботьтесь, чтобы вас поддержал Мэкки Нож. Это еще не гарантия, но все же первый шаг на пути к Калхэйну. В конечном итоге, если у вас хватит денег, вы достигнете своей цели. Бернс — человек исключительно занятый, и связаться с ним можно только по телефону. Одному клиенту, который с трудом дозвонился ему, Бернс ответил резким голосом, в котором все же звучал жалобный вой муэдзинов его родины — Бейрута: „Общественные деятели такого масштаба — это не яблоки, зреющие на яблоне у вас под окном. Калхэйн сочетает в себе ясное и четкое понимание социальной ответственности и твердую хватку политического реализма“. По поводу дружеской связи, существующей между ним и его общественно-политическим идолом, Бернс лаконично заявил: «Бог дарует нам в жизни лишь немногие драгоценные узы, и одной из них является дружба. Я преисполнен благоговейной гордости по поводу того, что одним из моих близких друзей оказался такой человек, как Виктор С. Калхэйн“.