Эти сведения, полученные Министерством финансов осенью 1910 г., были далеко не полными. В распоряжении Особенной канцелярии по кредитной части не было даже перечня всех банкирских заведений. Невозможность контролировать их деятельность раздражала руководителей финансового ведомства, оказывавшихся бессильными перед лицом явных нарушений банкирскими заведениями уже существовавшего законодательства. Так, например, в результате ревизии в 1909 г, крупной петербургской банкирской конторы Захария Жданова было обнаружено, что она тратила десятки тысяч рублей на рекламу в России и за границей, соблазняя публику покупать выигрышные билеты в рассрочку и участвовать в биржевой игре на других ценностях. Обороты конторы по продаже выигрышных облигаций достигали нескольких миллионов рублей. Контора владела незначительным капиталом, но широко «пользовалась кредитом в других учреждениях под залог проданных в рассрочку выигрышных билетов, причем перезалог этот совершался без согласия на то клиентов». Более того, «некоторые принятые на хранение от клиентов ценности оказались внесенными в другие кредитные учреждения в обеспечение кредита банкирской конторы по специальному текущему счету». Был обнаружен еще целый ряд нарушений существовавшего законода-
тельства. В результате ревизии министр финансов запретил банкирской конторе Захария Жданова продажу выигрышных билетов с рассрочкой платежа, перезалог процентных бумаг, под которые были выданы ссуды, в сумме, высшей против размера выданных ссуд, и открытие кредитов под обеспечение."'
Распоряжение министра было передано банкирской конторе через полицейские власти. Попытка же Министерства финансов сделать публичное объявление по этому поводу была остановлена в январе 1910 г. министром юстиции как противозаконная/"
В 1912 г. произошло еще два банкротства, давших повод Министерству финансов утверждать, что «часто банкирские заведения открываются исключительно с целью недобросовестного обогащения клиентов».29 Было объявлено о крахе заведения, именовавшего себя «Банкирский дом русской промышленности». Он помещался в том же здании, где находился Совет съездов представителей промышленности и торговли, и это вызвало у «неосведомленной публики» неоправданное доверие к учреждению, оказавшемуся на деле несостоятельным. При ликвидации дел другого банкирского заведения — «А. К- Толстопято в и К°» — обнаружилось, что владелец его не имел никакого состояния и приобрел контору «лишь за несколько дней» до краха.110
В марте 1912 г. товарищ министра финансов Н. Н. Покровский, возглавивший к этому времени Особое междуведомственное совещание для рассмотрения законопроекта о банкирских предприятиях и меняльных
лавках, обратился со специальным письмом к министру юстиции по поводу правового положения банкирских заведений и практической беспомощности Министерства финансов противостоять их злоупотреблениям.
Ссылаясь на практику взаимоотношений Министерства финансов с банкирскими заведениями и, в частности, на прецедент с конторой Захария Жданова, Покровский подчеркивал, что существовавшая система штрафов за нарушения банкирскими заведениями правил была совершенно неэффективной. Штрафы «за продажу иромессов настолько ничтожны, — писал Покровский, — что ввиду огромной прибыльности. . . операции банкиры охотно уплачивают по нескольку раз возлагаемые на них мировыми судьями взыскания и продолжают частичную продажу выигрышных билетов». Закрытие же банкирского заведения возможно было только после -третьего нарушения их владельцем запрещения Министерством финансов производства соответствующих операций, т. е. закрытию должна была предшествовать «громоздкая процедура троекратного jw-следования ) и привлечения виновного к. . . ответственности».
Покровский ставил перед министром юстиции вопрос: можно ли рассматривать банкирские заведения как частный промысел или нет? Покровский признавал, что если к банкирским заведениям подходить как к частному промыслу (как это делал Государственный совет), то никакая регламентация банкирского промысла и определение круга производимых частным банкиром операций немыслимы. В этом случае, однако, по мнению товарища министра финансов, следовало бы установить более действенный надзор за банкирскими заведениями, «по крайней мере ввести более серьезные уголовные кары» за производство запрещенных операций и неисполнение постановлений правительства.
Однако Покровский не склонен был смотреть на «банкирское занятие как на частный промысел*. Он отмечал, что обороты банкирских заведений очень значительны и часто превосходят по размерам обороты обществ взаимного кредита и городских банков, «многие банкирские заведения представляют из себя солидные, крупные кредитные единицы, размерами приближающиеся к средним банкам коммерческого акционерного кредите и принимающие большое участие в кредитных оборотах страны». «Так же как и банки, — рассуждал Покровский, — они открыты для всякой публики, имеют такой же контингент клиентуры, принимают вклады; в обыкно-. венном языке слово „банк" одинаково применяется как к собственно банкам в тесном смысле слова, так и банкирским заведениям».лл Покровский приходил к выводу, что «банкирские заведения или во всяком случае многие из них, за исключением меняльных лавок, приближаются по своему экономическому значению к общему типу кредитных учреждений, имеющих установленные законом нормы внутренней деятельности и действующих на основании особых актов — уставов». Он видел отличие банкирских заведений от кредитных учреждений лишь в том, что первые были «единоличными и товарищескими предприятиями, вторые — акционерными или кооперативными».'*4
На основании этих заключений Покровский считал необходимым не только увеличить размеры штрафов для провинившихся владельцев банкирских заведений, но и выработать «ряд общих положений и оснований деятельности банкирских заведений для включения их в Устав кредитный». Он прежде всего указывал на необходимость введения для банкирских заведений публичной отчетности, определения круга их операции, использования основного капитала как гарантии получаемых ими кредитов. Покровский ставил также вопрос о возможности рассматривать имущество хотя бы единоличного банкирского предприятия кяк «особую массу, которая отвечает по личным долгам банкира только по покрытии всех долгов учреждения». Он отдавал себе отчет в том, что ограничение круга банкирских операций есть вмешательство «государственной власти в сферу частных отношений». Однако он считал такое вмешательство принципиально допустимым, поскольку оно «вызывается общественными интересами».35 Соображения Покровского встретили «полное сочувствие;' со стороны И. Г. Шегловитова. Министр юстиции также находил необходимым строго нормировать деятельность банкирских заведений. Он считал только невозможным с правовой точки зрения разделение имущества банкирского предприятия и личного имущества банкира.^ Однако единство взглядов Министерства финансов и Министерства юстиции на пересмотр законодательства о банкирских заведениях не оказало решающего влияния на судьбу разрабатывавшегося законодательства. В условиях предвоенного промышленного подъема все большую силу и вес в экономической жизни империи приобретали общественные организации российской буржуазии. Судьба законопроекта оказалась в зависимости от серьезных разногласий, возникших между правительством и представителями биржевых кругов во взглядах на нрава банкирских предприятий.
Министерство финансов потерпело неудачу уже при очередном сборе сведений об операциях банкирских предприятий, понадобившихся для окончательного составления законопроекта. На первое января
1913 г. в России было около 300 банкирских домов и контор. Однако только 158 из них прислали запрошенные Министерством финансов данные о своей деятельности (см. Приложение I). Зато Совет съездов представителей промышленности и торговли без особых просьб со стороны правительства подготовил встречный проект положения о банкирских заведениях, составленный юридическим отделом Совета съездов на основании суждений Особого совещания под председательством В. В. Жуковского и постоянной юридической комиссии под председательством С. С. Новоселова.Я: Проект этот был предстявлен в Министерство финансов и оказал существенное влияние на дальнейшее развитие событий. Прежде всего Покровский вынужден был пригласить представителя Совета съездов на состоявшиеся 17, 19 и 22 мая 1914 г. под его председа-тельствованием заседания Особого междуведомственного совещания для выработки положения о банкирских предприятиях и меняльных лавках. Разногласия, всплывшие на этих заседаниях, стали достоянием прессы.38