вы будете ему не интересны…
— Вы берите наших ментов… и так прям жестко, — он улыб-
нулся, — попытайтесь сегодня его пробить… Уверен, Матвей сам
испугался того, что наделал. Вы ошибаетесь, если думаете, что
это направлено на вас. Просто он все узнал и не смог справиться
с этим. Так бывает от страха, уверяю вас. Ваша задача объяснить
ему, что он заблуждается, помогите ему: напугайте мальчика так, что бы ему стало по-настоящему страшно… и он будет ваш..
— А если…
— Тогда будем ехать договариваться, другого пути у нас нет.
Так даже интересней. Господа банкиры! Прошу! Ваш выход.
* * *
Возле входа в здание, было много людей, из которых образова-
лось цветное столпотворение. Масса двигалась по команде очень
261
Нахим Угоден
однообразно. Видно было, что им охота на полную силу, как обыч-
но, бить людей и решить все единым напором. А так получалось
слажено, но скучно — такое себе вежливое наступление.
— Ничего у них не получится, — Гольдштейн оторвался от окна
и посмотрел на меня. И долго ты так собираешься отбиваться?
— Долго не получится, придется договариваться… я думаю, они
уже не против… –присоединившись к нему, я посмотрел вниз.
Ближе к обеду поступил звонок:
— Матвей, ваша взяла… мы готовы к диалогу… уступкам с на-
шей стороны, готовы предложить хорошие условия.
— Жду вас в час, и давайте не как обычно — без обмана, только
вы.
— Договорились.
— К нам едут, готовь все.
В 13:00 в панорамной переговорной царила тишина. За кру-
глым столом уже собрались нужные люди снять вопросы. Каж-
дый по своему появился в моей жизни, но цель у них была одна:
использовать в своих целях.
Ира, Обманилов, Эдик и Изнеженцев… будем вносить измене-
ния в их планы.
— Кх-кх, Матвей… Мы вам не мешаем? — Обманилов деликат-
но попытался привлечь мое внимание.
Нужно начинать, народ требует действий, я сел в кресло во гла-
ве стола.
— Итак, господа, я считаю, что вы проиграли…
Сначала подавились, некоторые в сухомятку. Раздалось тихое
возмущение, но никто не перебивал. Я продолжил:
Осталось всего несколько часов… до четырех деньги будут. В
этом меня заверил Обманилов, сам, лично. Вам меня будет не
достать… Предлагаю вам отступные: размер компенсации готов
услышать от вас, но уверяю, что она будет не больше чем я себе
наметил.
— Нахал… так прям, неправильно, прям, — взвизгнул Изнежен-
цев. — Много жести себе позволяете, Матвей Алексеевич.
262
Банковская тайна: игра в людей
Обманилов выдержал паузу:
— Матвей, вы не в том положении, чтобы ставить условия,..
уверяю вас… деньги вскружили вам голову, человек — слабое су-
щество. Мы это понимаем и готовы простить вам ваше заблужде-
ние при условии, что вы проведете платеж… И… — Он посмотрел
на окружающих с самым невинным образом. — Несмотря на ваше
непорядочное поведение, отдать вам ваш 1%, что является доста-
точно значительной суммой…
— Не интересует! Мне на похороны столько не нужно. — Еще
раз предлагаю вам озвучить сумму.
— Ну что ж, вижу, по-хорошему вы не хотите… Матвей, вынуж-
ден как учредитель данной материнской компании выразить вам
недоверие и поставить вопрос о вашем немедленном отстранении
от занимаемой должности… — Он улыбался широко и самодоволь-
но глядел на меня. — Как хорошо, что вы сами собрали кворум.
Будучи готовым к услышанному я не проявил эмоций по этому
поводу, шаги просчитаны наперед. Важно их выполнение.
— Что ж… Ваше право, давайте голосовать… Кто за мою отстав-
ку?
Обманилов первым вскинул руку, за ним Изнеженцев.
— А вы куда, Изнеженцев?
— Ой, извините!
Улыбка не сходила с лица Обманилова, он перевел взгляд на
Эдика, тот сидел не подвижно.
— Эдик?! В чем дело? Быстро подними руку! Не видишь? —
папа нервничает, не тупи!
— Ты мне не указ!
От удивления глаза Василия Васильевича поползли вверх: он
пропустил, как чадо выросло и набралось борзоты.
— Это еще… что означает?
— Вот видите, Василий Васильевич, с вами не все солидарны
по моей отставке… Мое предложение пока еще в силе.
Несколько минут царило замешательство. И тут Эдик вдруг
разразился диким хохотом, встал из-за стола и подошел ко мне
разболтанной походкой. Обернувшись к остальным, сказал:
263
Нахим Угоден
— А он и поверил, простак. Уверенный такой сидит, отважный
мастер бумажных дел. Ты что, в серьез подумал, что я с тобой?