— Ох, ох, как эмоционально! Ты здесь из себя праведницу не
строй, помни, с кем говоришь! Бери свой миленький зад и мчись
к Матову! Обещай ему что угодно, — он должен согласиться! Или
думаешь… ему нужно знать, что ты у меня в помощницах ходишь?
— Он не поверит!
— А мне нет необходимости убеждать, просто в нужный мо-
мент скажу и все… Все остальное сделает пылкое воображение
молодого человека. Я останавливать его не буду, — он злорадно
заулыбался. — Так как?
168
Банковская тайна: игра в людей
— Никак! Идите вы вон со своими предложениями!
“Неужто мораль взыграла? Передавить не получилось…”
— Ира, извините меня, я для вас стараюсь. Вижу, что соверша-
ете ошибку, хочу предостеречь, уберечь Вас; и меня просто про-
бирает злость от того, что вы такая упрямая! Не о том думаете, ведете себя крайне неосторожно — слишком доверчиво. Матвей?
— ну, Матвей, — хороший парень, и что? Он если не на дне, то
уже стремительно к нему приближается. Что же делаете вы? Вы
сознательно вешаете себе на шею камень с названием «любовь»,
и прыгаете… Куда вас понесло? Девушка вы слишком молодая и
красивая для таких жертв…
— Я не знаю… думаю, так правильно.
— Как вы относитесь к гречке?
— Да никак — не люблю ее.
— А я, судя по вашему настроению, вижу, что вы собираетесь
ее «жрать», вот так — из года в год. Будете сидеть и считать гроши.
Ваша молодость растает в надеждах: оглянетесь, а жизни и нет. А
когда появится, — будете настолько злы, что завоете… но таких
никто не понимает! Так как попутно вы будете давиться гречкой
— из привычки… Меня не хотите услышать? Отлично! Идите, спа-
сайте его! Может, для вас и вправду один поступок более важен,
чем вся жизнь. Только прошу, больше к нам не приходить… Пой-
мите: я не против благородства, — сам этим иногда занимаюсь…
Просто у нас гречку к обеду не подают. Невозможно одновремен-
но быть на дне и наверху, понимаете? Ира, нужно определяться,
уже сейчас делать выбор! Продвинувшись вперед: где любят и
ждут… где все привычно и знакомо — вы совершаете неосмотри-
тельный шаг… Этот шаг не назад — хуже — он вниз! Бросаете себя
— истинную — к его ногам! Зачем жертвы? Грубо, по мне… брось-
те то, что тянет вас на дно… и все.
Ира долго сидела, задумавшись, в ней шла внутренняя борьба.
Обманилов не отвлекал.
«Ну, не так — так эдак, — ухмылялся про себя Василий Васи-
льевич. — Недотрога… ей просто нужно больше прелюдий. Со-
мнение уже запущено в нее: оно перетекает, бежит и стирает чело-
веческие образы из мыслей; пробирается к сердцу — в последней
169
Нахим Угоден
волне гаснут чувства. Есть только я! А дальше все просто: когда
чувства не мешают, легче принимается решение — по выгоде».
— Это же предательство… Я не могу, кроме того, у меня ощуще-
ние, что здесь что-то не так!
“Ух, крепкая! Люблю таких: строптивые из нравственности.
Неиспорченная душа! Понял: нужно немножко совесть успоко-
ить. Мы сейчас…”
— А кто вам сказал, что Матвею плохо будет? Все зависит от
него — дайте шанс! Ниже дна ведь не упадешь, правда? Предла-
гаю вместе с нами протянуть ему руку помощи… Никто не говорит
его бросить... Вы что? Напротив, я в нем участвую, болею за его
судьбу. Просто и вы… — любите его на расстоянии… ничего более
не прошу.
— Я попробую с ним поговорить…
“Раскрывается, можно переходить к процессу”.
— Ира, я не хотел на вас давить… человек должен самостоя-
тельно принимать ключевые для него решения; теперь вправе
сказать вот еще что: в нашем проекте, вы будете иметь 25%, — это
большие деньги. С ними придут неплохие возможности.
— Мой капитал…
— Именно! Ваш собственный капитал, — то, что у вас забра-
ли… так несправедливо… Что было с вами прежде: испытывали
низость, пренебрежение — вспомните? Довольно ли только про-
исхождения и внутренней гордости?
В глазах Иры, засветилась злость и решительность, свет поки-
нул ее душу, оставив потемки… За ними вскоре пришли.
“Теперь я буду получать наслаждение”.
— Идите! Чего вы? Вижу ваше волнение и упорство мне не
сломить. Я действительно был не прав, требуя от вас немножечко
практичности. Чувства сильнее… — закатил он глаза.
— Достаточно, я все сделаю!
— Надеюсь, я не давил на вас. Не хочу…
— Нет. Вы говорите правильные вещи. Слишком долго мне
приходилось терпеть унижение, достаточно долго.