С конца сентября я звонил в комиссию и просил их снять с интернет-портала текст решения № 205-с. Комиссия упорствовала. Ее руководитель был изрядно напуган и отказывался что-либо делать. Прессе, которая звонила в ГКЦБФР, заявляли, что хотя Дарницкий суд уже отменил свое решение, официально новое постановление суда комиссия еще не получала, поэтому пока не будет учитывать аннулированные выпуски акций банка. Даже после того как 14 октября Хозяйственный суд Киева на основании апелляции аннулировал решение Дарницкого суда по двум эмиссиям «Мрии», документ «совершенно случайно» продолжал висеть на сайте ГКЦБФР.
Вряд ли случайно еще с 23 сентября текст сообщения подхватили сайты www.from-ua.com, www.for-ua.com, www.provokator.com.ua и versii.com. А 25 сентября в вечернем эфире самых рейтинговых каналов — Первого национального, «Интер» и «1+1» — прозвучало сообщение, что банк будет ликвидирован в связи с решением Дарницкого районного суда столицы по иску вкладчика. Так был запущен механизм развала «Мрии».
В Киеве посреди Днепра есть остров, на котором располагается «Клуб бывших министров». Мы называем его «Клубом Игоря Митюкова». Там часто собираются исключительно бывшие министры. Я попал туда как экс-министр экономики Крыма.
Во время конфликта вокруг «Мрии» кто-то отмечал в клубе день рождения. Мы с Александром Шлапаком встретили там главу ГКЦБФР Анатолия Балюка. Мы стояли втроем на улице, и между нами происходил очень неприятный разговор. Помню, как я довольно резко заявил нечто в духе «отношения отношениями, но нужно совесть иметь». Ведь под ударом оказывался Нацбанк. «Ты мне всю систему расшатываешь», — заявил я Балюку.
Он долго мялся и рассказывал, почему не может ничего предпринять. Нам стало понятно, что проблему придется решать своими силами.
С понедельника, несмотря на заверения руководителей учреждения, люди начали забирать оттуда свои депозиты, а другие банки закрыли на него лимиты. Среди вкладчиков пошли обычные для таких ситуаций слухи, что кому-то деньги вернули, а кому-то нет. «Мрия» пошла в жесткое пике, и до ее краха оставались считанные дни. Все это происходило на фоне стабильно работающей финансовой системы.
Руководители банка безуспешно пытались сбить ажиотаж. В субботу, 25 сентября, председатель правления «Мрии» выступил на «5 канале» и заверил, что против них организована информационная война. Однако эти слова звучали неубедительно, потому что официально все еще действовало решение ГКЦБФР. Спасать «Мрию» пришлось Ассоциации украинских банков и Национальному банку.
В понедельник, 27 сентября, через Управление по связям с общественностью Нацбанк заявил, что информация об отмене двух последних эмиссий, распространенная со ссылкой на «источники, приближенные к Нацбанку», не соответствует действительности. Мы отметили, что банк имеет все необходимые лицензии, выполняет нормативы и работает нормально. Следовательно, нет причин применять к нему санкции и тем более ликвидировать учреждение. Для убедительности мы, по согласованию с правлением банка, опубликовали основные показатели работы «Мрии». В частности, норматив адекватности капитала составлял 11,3 % при минимально необходимых 10 %.
Таким способом регулятор показал, что не учитывает решение ГКЦБФР об уменьшении уставного фонда. Для этого у нас были вполне законные основания. В понедельник, 27 сентября, на брифинге в АУБ глава правления «Мрии» Константин Ворушилин привел ответ председателя Дарницкого районного суда Киева. В нем говорилось, что «на 27 сентября 2004 года решения Дарницкого районного суда по иску вкладчиков к АКБ «Мрия» о признании незаконными дополнительных выпусков акций банка нет». После этого уже были основания сомневаться в правомочности санкции ГКЦБФР.
В тот же день мне позвонил некто из Администрации Президента и настойчиво порекомендовал не вмешиваться в ситуацию. «Есть такое мнение. Что вы собираетесь делать?» — спросил он меня.
Я ответил, что мнение замечательное, но есть небольшая проблема. «Какая?» — спросил собеседник. У «Мрии» было около 30 тыс. вкладчиков. «Как поделим вкладчиков: пятнадцать тысяч вам, пятнадцать мне, или всех вам, или всех мне?» — спросил я. Разговор окончился, и больше меня подобными звонками не беспокоили.