А ведь он, что называется, «в теме», подумал Валентин. Наверняка несколько месяцев сюжет продумывал. Может быть, все-таки пригласить его в нашу команду? Хотя нет, пусть сперва сам попросится.
— Интересная мысль, — заметил Валентин, — хотя и не слишком лестная лично для меня.
— Ну уж извините, — развел руками Сергеев. — Не я этого Нострадамуса придумал. Кстати сказать, в роман он никаким боком не вписывается — типичный «рояль в кустах», сущность сверх необходимости… надо будет его кем-то заменить…
— По предыдущим книгам я понял, — перенаправил мысли писателя Валентин, — что сюжет вы строите вокруг некоего «главного врага» Шеллера. Причем этот главный враг обычно умелый интриган, дергающий за ниточки других персонажей. Занг в первой части, Емай со своим пророчеством во второй.
— Поэтому-то я так долго и отлынивал, — кивнул Сергеев. — С одной стороны, на Земле отсутствует достаточно сильная магия, чтобы создать Шеллеру серьезные проблемы. С другой стороны, традиция требует для Фалера достойного противника, чтобы читателю не было скучно. Несколько лет ничего в голову не шло, пока ваша корпорация в городе не появилась. И вот тут-то возникла у меня одна идея!
— Какая же? — полюбопытствовал Валентин.
— Я бы назвал ее натурным моделированием, — ответил Сергеев. — Писательская фантазия все-таки уступает реальной жизни — последняя выкидывает подчас такие штуки, которые и самый извращенный ум не в силах представить. Как только я понял, что собой представляет ваша корпорация, я сразу же решил, что больше не буду ничего придумывать. Просто посмотреть, как эта корпорация справится с остальным человечеством, и переписать эту историю в магическом антураже. И вот здесь, — Сергеев хлопнул ладонью по колену, — появляется Нострадамус! Если бы мои писательские акции котировались бы на ММВБ, они сегодня рухнули бы вместе с вашими!
— Почему? — удивился Валентин. — Чем Нострадамус может помешать вашим планам?
— Он маг, — вздохнул Сергеев и почти выхватил из рук подошедшей официантки тарелку с супом. — Если бы Нострадамуса не было, или он оказался бы обычным телепатом, моя переложенная с технической на магическую история корпорации имела бы шансы оказаться фантастикой. А теперь, когда вы вот-вот займетесь производством магии в промышленных масштабах…
Сергеев махнул рукой и с чавканьем набросился на суп.
А ведь он как раз и просится ко мне на работу, внезапно сообразил Валентин. Все эти разговорчики о том, как трудно писать фэнтези в мире магов и фантастику в мире космонавтов, — чушь собачья. Фантастика — она в необычных персонажах и их отношениях, а не в наличии или отсутствии «космического шлема».
— Мне кажется, — сочувственно произнес Валентин, — вы несколько преувеличиваете роль Нострадамуса в этой истории. Насколько я понял, вашей главной проблемой было отсутствие у Шеллера достойного противника. Ну так этого противника как не было, так и нет; при чем здесь Нострадамус?
— Да при том, — пробурчал Сергеев с набитым ртом, — что если теперь у вас, у корпорации то есть, даже и появится какой-то приличный противник, то, поскольку на вашей стороне имеется неслабый маг, противник этот тоже должен быть крутым магом. Не в романе, в реальности. Понимаете? Не получится у вас теперь никакого политического конфликта, который можно будет перенести в магический мир. Он теперь у вас сразу будет магическим!
Так вот они какие, творческие муки фантастов, подумал Валентин. Дословно списывать не хотят, а своими словами не получается.
— Соболезную, — произнес он вслух и допил чай. — Значит, на вашем романе теперь можно ставить крест? И мы так никогда и не узнаем, как Валентин Шеллер обеспечил безопасность Панги от земных варваров?
— Есть один способ. — Сергеев оторвался от супа и хитро посмотрел на Валентина. — Берите меня на работу внештатным консультантом. Проблемы у вас все равно какие-то появятся, ну а я по их поводу буду всякие фантастические гипотезы измышлять. На практике они, конечно, не подтвердятся, но зато я хотя бы роман напишу.
Валентин допил чай и, в свою очередь, хитро посмотрел на Сергеева:
— А вы уверены, что не подтвердятся?
— Не должны, — с дрожью в голосе произнес Сергеев. — Иначе я больше не писатель-фантаст.
Вот этого-то я и боюсь, подумал Валентин. Что выгоднее: взять Сергеева на работу и действовать дальше в постоянном контакте с Кукловодом, или же оставить все как есть?
Если мой главный противник все-таки Кукловод — а уверения Сергеева, что все совсем не так, теперь и гроша ломаного не стоят, — мне нужно знать о нем как можно больше. Любая дезинформация, исходящая от Сергеева, — это информация, исходящая от Кукловода. Значит, писателя нужно брать на работу, какой бы головной болью это для меня ни закончилось.
— Ну, если обещаете, — улыбнулся Валентин, — тогда по рукам. Сейчас не буду мешать вам обедать, но сразу же как закончите основной рабочий день — звоните. Думаю, к этому времени у нас накопится некоторый материал для ваших заведомо ложных гипотез.
— Позвоню около восьми, — пообещал Сергеев, почему-то ничуть не обрадовавшийся согласию Валентина. Видимо, появление Нострадамуса слишком сильно отразилось на психике писателя.
Валентин вышел из ресторана, зашел в узкий проезд между двумя домами, убедился, что здесь его никто не видит, включил невидимость — и полетел домой, в главный офис корпорации, где через четыре минуты должно было начаться очередное заседание штаба по борьбе с регрессорами.
Вызов от Конева застал Валентина уже над Банной горой:
— Не опоздаешь? — спросил начальник отдела, который уже пора было бы переименовать в отдел социальных революций. — А то уже все собрались!
— На подлете, — ответил Валентин. — Что там такого срочного по регрессорам?
— Мы их нашли, — сказал Конев и — вот ведь подлец! — отключился.
Заставляет поторопиться, хмыкнул Валентин. Ну так я только за.
Он спланировал на замшелую площадку перед своим персональным входом в штаб-квартиру, настроил камуфляж изображать вместо джинсов и свитера брючную пару с безупречно белой сорочкой и, не останавливаясь, проследовал сквозь коридор, кабинет и винтовую лестницу прямиком в подземный зал заседаний.
— Ровно тридцать минут, коллеги, — сказал Валентин, увидев, что его сотрудники столпились вокруг Конева и что-то оживленно обсуждают. — Могли бы и меня дождаться!
— На работе надо быть, — ответил на это присоединившийся к штабистам Ермаков, — в рабочее-то время. Видели, что на бирже делается?
— Я так понял, поддержку вы решили не включать? — предположил Валентин. — Сколько там уже, минус десять?
— Торги остановлены, — ответил Ермаков. — Мы, конечно, не «ЮКОС», но шум все равно начнется.
— Кто продавал? — поинтересовался Валентин, подходя к коллегам поближе. — И вообще, может быть, все-таки сядем? Я вижу, у Леонида уже готов очередной доклад…
— Начали Дойче и Морган, а там спекулянты подключились. Я хочу сказать, что так продают только в одном случае: когда поставлена задача на выход по любым ценам, — озабоченно сказал Ермаков. — Именно поэтому я и не стал ничего выкупать.
— Леонид Петрович, — улыбнулся Валентин, — мотайте на ус. Дойче и Морган заодно с регрессорами!
— Они там все заодно, — махнул рукой Конев. — Давайте уже присаживайтесь, экран большой, всем будет видно. Прежде всего хочу в очередной раз восхититься гениальностью нашего всеми любимого руководителя…
— Об этом можно поподробнее, — перебил его Валентин, хорошо зная, что это единственный способ пресечь подобные восхваления.
— Подробнее — при выходе на пенсию, — фыркнул Конев. — А если кратко, то все мрачные прогнозы коллеги Иванова полностью подтвердились. Команда на ликвидацию нашей корпорации была отдана едва ли не раньше, чем команда на ликвидацию лично Иванова. Но есть и хорошая новость: по крайней мере мы узнали об этом не из газет. Ну а теперь все то же самое в подробном изложении!
Артист, подумал Валентин. Дорвался до эпохальных событий, теперь за уши не оттащишь. Ну и Кукловоду отдельное спасибо — синхронизировал все мировые разборки в пределах нескольких часов. Чувствуется, профессионал.