— Возьми веник, похлещи меня!
Я вынул из кадушки березовый веник и слегка опустил его тете Оле на спину.
— Ну ты что? Сил совсем нет? Сильнее давай!
Я шлепнут сильнее.
— Так! Так! Еще! Еще! Теперь по целлюлиту!
— Это как?
— По ягодицам. Чтоб целлюлита не было.
И я хлестал веником ее попу, отчего возбуждение мое нарастало.
— Теперь грудь и живот, — она повернулась на спину, а я прикрыл веником возбужденную письку.
— Ой, да ладно, не смотрю, — тетя Оля засмеялась и закрыла глаза.
А я наоборот — раскрыл их во всю ширь. Передо мной лежала голая женщина. Красивая молодая женщина. Я опускал веник ей на грудь, и она колыхалась как хорошо застывший студень. Животик был совсем впалый, пупочек выглядывал из неглубокой ямки. Я хлестал живот веником. А взгляд мой был прикован к чисто выбритому лобку. Я разглядывал ее гениталии — раскрытые полные губы, из которых что-то выглядывало — типа выпирала розоватая кожица, похожая на мотылька с сомкнутыми крылышками.
— Ну хорошо, достаточно. Давай теперь я тебя.
Тетя Оля поднялась, а я, чтобы не показывать свое возбуждение, быстро лег животом на полок. Тетя Оля охаживала мне спину, а вся ее женская прелесть красовалась рядом с моим лицом. Она будто специально расставила ноги, и я бесстыдно разглядывал все, что у нее между ними.
— Всё, поворачивайся!
Преодолев стыд, я повернулся. Моя писька торчала кверху, а тетя Оля как бы невзначай постоянно задевала ее рукой.
— Ишь, какой петушок у тебя тверденький! — она качнула его пальцем, а потом сжала в кулаке и слегка подрочила. — Сладенький, наверное! Можно попробовать? Не возражаешь?
И, не дожидаясь ответа, тетя Оля присела на полок, склонилась к моему членику и взяла его в рот. Мне было ужасно стыдно, но, тем не менее, очень приятно. «Это минет! — пронеслось в голове. — Женщина делает мне минет! Как взрослому дядьке!» Я непроизвольно, чисто машинально, стал двигать попой. «Я трахаю тетю Олю в рот!» — от восторга я чуть не терял сознание. А она ладошкой поглаживала мне яички, головой делала встречные движения, шевелила языком и причмокивала. Конечно же, я не удержался и кончил. И в этот самый момент открылась дверь в парную.
— Мам, а ты не помнишь, где моя… Ой, а чего это вы делаете?
Тетя Оля быстро выпустила изо рта мой член, проглотила всё и выпрямилась.
— Ничего, Даша. Просто Юра слегка обжег писю, я ему полечила. Так чего ты хотела, доча?
— Где моя большая заколка, красная, с блестками?
— Ну там, на трюмо, где всегда. Иди, ищи как следует. Ты, Юра, тоже вытирайся и ступай в дом. Накрывайте стол к ужину, я скоро приду.
На другой день тетя Оля уехала в город за покупками. Я сидел в своей комнате в одних трусах и рисовал. Рисовал тетю Олю. Голую. Теперь я знал, как выглядит женское тело и восстанавливал в памяти образ. Я вспоминал приятные ощущения, когда моя писька была у нее во рту, и мне это нравилось. Открылась дверь и вошла Даша. Я быстро спрятал рисунок за спину.
— А что ты там прячешь?
Даша подскочила и попыталась отнять у меня листок. Началась возня, лист разорвался. Нижняя часть тети Оли осталась у меня, а верхняя с голой грудью — у Даши.
— Ой, это же мама! А похожа как. Ты ее всю голой нарисовал? Покажи!
Я разорвал свою часть на мелкие клочки.
— Ну и дурак!
Даша насупилась. Но уходить не собиралась.
— А я вчера твою письку видела, а ты у меня нет! У-у!
Она высунула язык. Я пожал плечами, не зная, что сказать. Мне было стыдно. Я вспомнил, как она разглядывала меня в помывочной, а потом спалила нас, когда я спустил тете Оле в рот. Я покраснел, но ответил гордо:
— Ну и что?
— А зачем ты маму голой рисовал?
Я мялся, не зная, что ответить.
— Все художники обнаженную натуру рисуют.
— А ты что, художник?
— Пока нет, но может, буду…
— А меня можешь нарисовать?
— Ну, могу…
— Тоже голой?
Я замялся, а Даша ухватилась за подол платья, приподнимая его и опуская, как бы дразня.
— Ну? Нарисуешь? — и сняла платье через голову, а под платьем ничего не было. — Ну, рисуй! Как мне встать?
Она жеманно отвела бедро и прислонилась к столу.
— Стой так.
Я взял альбом и карандаш и принялся рисовать. Еще вчера я и представить не мог, что вот так в упор буду разглядывать голую девчонку. Её грудь только набухала. Если тети Олина была похожа на две половинки маленькой дыни, то Дашина — на две жопки лимона. И половые губы нежнее, чем у взрослой женщины. У Даши там еще не растут волосы, губки сомкнуты плотно, ничего не торчит, а вверху, где они начинаются, пикантная ямочка.