У раскрытой двери он задержался — буквально на секунду… и сразу же направился к лестнице. Его лица я не видела, только спину в чёрной майке, красивые жилистые руки и… татуировки. На обоих предплечьях.
Волосы у него были тёмные, не коротко стриженные… синие джинсы сидели на бёдрах так, что я не могла оторвать взгляда от его…
Это Шон, да? Занятный экземпляр. Надеюсь, он не такой красивый, как Киан, и появляться здесь будет очень редко… А, да, это его дом. Что ж, надеюсь, наше дружеское чаепитие он пропустит. Как и все последующие.
У меня немного слабостей в этой жизни. Но одна из сильнейших — это татуированные мужчины.
Так, думаем о своей странной способности, Тая. Именно о ней. Висеть на стене, вторгаясь в частную жизнь незнакомых мне людей — это плохо. А ещё хуже, что об этом моём тайном увлечении знает малознакомый мне женатый ирландец. Вот о чём нужно думать, радость моя. И о том, что этот самый малознакомый женатый ирландец ждёт меня на чашечку чая.
Ну, что ж? Заносим всё своё добро в казённую спальню и идём.
Навстречу допросу.
Или вопросам.
Это как посмотреть.
Гостиная в этом доме оказалась невероятно просторной и стильной: бежевые кожаные диваны сочетались здесь с белым роялем какой-то известной немецкой марки, а картины импрессионистов — со старинным камином, явно перевезённым сюда из какого-то замка. Да, камин меня покорил. Люблю, когда в доме есть источник чистой стихии — и я сейчас не про воду из крана. Я ещё не знала, как относиться к роскоши вокруг, и стоит ли мне принимать всё, как данность, или же нужно устроить истерику и потребовать, чтобы мне всё объяснили и отпустили домой. Но! Наручников на моих руках не было, как и верёвки; без еды меня не держали… пока, — да к тому же обещали всё рассказать. Что "всё’ — отдельный вопрос, но я готова была рискнуть и довериться этому странному мужчине, решившему, что он может управлять моей жизнью и при этом не становиться моим мужем. Да, я была неприятно уязвлена тем фактом, что ирландец не поспешил рассказать мне о своей жене, когда в открытую флиртовал в ночном клубе, но, должно быть, у него были на то причины. А, может, это просто национальная особенность — быть приветливым и обаятельным со всеми женщинами вокруг…
Не хочу об этом думать!
Хочу выяснить, что он знает о моей небольшой проблемке…
Я подошла к дивану, рядом с которым стоял небольшой стеклянный столик с чайным сервизом. Миленькие чашечки, красивые розеточки с джемом, тарелочка с изящными печенюшками… Я подняла взгляд на Киана, вошедшего в гостиную, и, кажется он всё понял по моим глазам…
— Чувствую, здесь потребуется тяжёлая артиллерия, — сказал он и кивком головы предложил следовать за ним.
Тарелка со стейком лёгкой прожарки, микс из зелени с оливковым маслом, орегано и тёртым пармезаном, отваренные и поджаренные с розмарином картофельные дольки и большая кружка крепкого кофе.
— У тебя потрясающая способность чувствовать степень голода твоих гостей, — заметила я, заканчивая со стейком в первую же минуту.
— Я как-то не думал, что такая миниатюрная девушка может столько есть, — признался Киан с огромным любопытством наблюдая за исчезновением продуктов со стола.
Ха! Да разве ж это много? В кафе помимо всего перечисленного я обычно беру десерт.
— Ты мне льстишь, никакая я не миниатюрная, — фыркнула я, опустошая миску с салатом.
— А ты давно в зеркало смотрелась? — Киан поднял одну бровь.
Я перестала жевать. Затем подозрительно посмотрела на ирландца… и, резко поднявшись с места, рванула в гостиную, на стене которой я видела зеркало.
— Твою ж мать, — глядя на отражение ошалелым взглядом, выдавила я.
Из зеркала всё ещё смотрела я. Вот только моими скулами теперь можно было нарезать колбасу, а цвету кожи обзавидовались бы все знатные дамы восемнадцатого и девятнадцатого века. Я не говорю про цвет волос, который обрадовал меня больше всего. Блондинка. Абсолютная. Даже ни намёка на прежний русый цвет. Это ж я что, все эти две недели в зеркало не смотрела?!
Ответ был очевиден. Не до того было…
— И как меня в аэропорту по паспорту пропустили? — уставившись на себя, как на восьмое чудо света, спросила я, — Ведь с фоткой уже ничего общего…
— В тебе всё ещё можно узнать прежнюю Таиссию Александровну, — "успокоил’ меня Киан, — но эти изменения…
— Это теперь навсегда? — перебила его я, уже заранее зная ответ.
— Ты очень красивая, — глядя на меня через зеркало, мягко сказал ирландец.
— Я очень мёртвая, — огрызнулась я, прикладывая худую ладонь ко лбу.
— Ты — банши. Это особенность твоего организма, — примирительно сказал Киан.
— Становится бесцветной? — ещё больше разозлилась я.
— Становиться заметной в темноте, — ответил тот и аккуратно взял меня за плечи, отводя от зеркала обратно на кухню.
— Это кошмар… это просто какой-то кошмар! — бормотала я, едва волоча за собой ноги.
— Ты слишком бурно реагируешь, — усадив меня на стул, сказал Киан, — разве ты не видишь, насколько ты неповторима?
О, да! Я неповторима. Для всех любителей некромантии и вампирской тематики. А для всех остальных я буду просто странной! Это сколько же тонн автозагара придётся потратить, чтобы вернуть коже прежний нормальный цвет?!
А волосы? Разве их возьмёт какая-нибудь краска?
Хотя нет, цвет волос мне нравился. Он был таким натуральным — ничего общего с тем, что творилось на моей голове пару недель назад. Тогда я и впрямь думала, что седею. Теперь же я понимала, что тот цвет просто не сочетался с цветом моей кожи…
Вообще, если быть честной с самой собой, я стала выглядеть намного эффектнее — прям как супермодель какого-то элитного агентства. Но это не уменьшало моей гречи о потере прежнего вида.
Всё-таки я слишком привыкла к себе. За двадцать шесть-то лет!
Часть 2. Крик банши. (Часть 3. Тот, кто идёт следом)
— Почему это происходит? — спросила я, грея лоб о кружку с кофе.
Зачем я грела лоб в комнате, где температура помещения была примерно около двадцати шести градусов — вопрос, интересный даже мне самой.
— Что именно? Изменения во внешности? — участливо поинтересовался Киан, — Я уже объяснял тебе — всё дело в твоём наследии.
— Ты не объяснил, в каком именно наследии! — прорычала я, выглядывая из-под кружки, — Почему я? При чём здесь ты? И какого лешего я хочу орать, когда смотрю на стариков, вися на стенах их домов?!
— На первый вопрос я уже тебе ответил, у тебя ирландские корни. Поскольку кто-то из твоих предков явно не пожелал распространяться о том, откуда он родом, сейчас сложно понять — каким образом сила проснулась именно в тебе, — Киан плеснул себе виски в стакан и присел напротив меня, — Почему ты должна быть рядом со мной? Потому что я — представитель старинного ирландского рода. И поскольку делами семьи сейчас занимаюсь именно я, значит, задача привезти тебя на родину предков тоже лежит на моих плечах. Ты — достояние Ирландии. Банши могут возвещать о смерти где угодно, но только на родной земле их крик будет услышан жертвой. Более того, твоей прямой обязанностью является возвещать о смерти истинно ирландские семьи…
— Да что ты?! — перебила его я, — Моей прямой обязанностью?! Моей прямой обязанностью является втюхивание клиентам туров с двадцатипроцентной накруткой, моей прямой обязанностью является плата за квартиру моему арендодателю. Но никак не возвещение о смерти людей другой национальности!
— Когда ты чувствовала зов в России, ты исчезала из поля видения людей, а твой крик становился подобен ультразвуку. Поэтому тебя никто ни разу не увидел… Ну, кроме того случая, когда ты пошла на зов в нетрезвом состоянии и умудрилась возвестить о смерти в присутствии молодой девушки, чувствительной к подобным частотам. В любой другой ситуации вне ирландской земли сила защитит тебя от ненужных глаз. Но на земле предков ты будешь видима и, что самое главное — слышима.
— Стоп! Стоп-стоп-стоп! — я подняла руки вверх и посмотрела на Киана весьма многозначительным взглядом, — Ты сам мне сказал, что моя сила для меня опасна. Что ты защищаешь меня, вывозя с территории России, а теперь ты заявляешь мне, что там моя сила защищала меня от чужих глаз. Значит, попасться там — для меня было практически невозможно, в то время, как на территории Ирландии моя сила будет видна всем и каждому… Где логика?! — выкрикнула я, резко вставая со стула и упираясь руками в стол.