Поворачиваюсь к нему.
- Как же я тебя ненавижу! – вкладываю во фразу всю накопившуюся ненависть.
- Знаю, милая, знаю!
Пытаюсь встать, но ноги как назло не держат. Вина в чьей-то смерти гораздо тяжелее, чем просто мука утраты, проходящая через Банши. Альфа подхватывает меня на руки. Стараюсь вырваться, но силы подводят. Как же бесит! Хочу в объятия Доминика. Они прогреют страдающую душу.
Хотела снова посмотреть на девушку, но зверь немного поворачивается боком, чтобы плечом закрыть тело.
- Не смотри, не надо!
Я поднимаю на него глаза, а на вечно строгом и часто диком лице мука не меньше моей. Словно меня несёт совсем другой оборотень, а правильнее сказать человек. В чертах стёрлись признаки зверя. Он входит со мной в замок через чёрный вход. Свидетели нам обоим не нужны. Не хочу, чтобы прислуга видела виновницу в смерти молодой волчицы. Питер направляется к лестницам, намереваясь отнести плачущую невесту в спальню, но откуда не возьмись появляется бета. Альфа сразу напрягается. Раздаётся еле слышное рычание. Утробное, глубокое и угрожающее.
- Посиди здесь, дорогая! Я сейчас. – осторожно сажает на ступеньки.
Он в миг кардинально меняется. Стремительным и быстрым шагом подходит к правой руке.
- На колени, тварь!
Подчинённый альфы от страха и непонимания пятится назад.
- Питер, что я сделал?
Но вожак не слышит его. Одной рукой хватает бету за шкирку, а другую заносит и со всей силы бьёт в живот.
- Ты ошибся! Ей больно, очень больно.
- О чём ты? – сквозь боль спрашивает тот.
- О крике Банши.
Я так и сижу на ступеньке, опешив от гнева Питера. Он готов убить даже друга ради меня.
- Извинись перед ней, немедленно!
- Я рассказал тебе, что видел. – виновато опускает голову бета.
- Слёзы ещё не высохли на её щеках. Дело в жертвах, идиот.
У меня аж сердце проваливается в пятки.
- Прости, Кейлин! Я не знал. – выкрикивает полуволк, боясь гнева вожака.
С трудом встаю, а перед глазами картина убийства невинной девушки. Не хочу видеть ещё одну смерть. Питер начинает избивать оборотня, а тот покорно принимает каждый удар. На лице беты уже нет живого места. Кровь течёт с разбитого носа, а челюсть выбита. Но он не защищается. Кладу руку на предплечье альфы.
- Остановись! Он ведь и правда не знал.
Питер смотрит на меня через плечо.
- Я готов разорвать любого, лишь бы ты перестала плакать.
Похоже убийством он хотел пробудить во мне Кару, увидеть те безумные глаза, а не расстроить. Он не желает признавать, что я не её перерождение, а всего лишь двойник.
- Это ничего не изменит. К тому же его физическая боль несравнима с моей душевной. Я - Банши. Рыдания - плата за твои с Карой грехи. Вместо вас получила незаслуженное проклятие.
Питер тут же выпускает бету из своей когтистой руки.
- Никому не понять и не прочувствовать всю глубину моих страданий.
Разве что Доминику. Мой волк нашёл способ облегчить их.
Глава 22
Я блуждаю по длинным холодным коридорам, словно потерянная в лабиринте. Мысли о Еве не дают покоя, терзая душу всё сильнее. Ни на чём другом не могу сосредоточиться. Никак не получается унять дрожь в теле. Постоянно тру ладони, пытаясь стереть невидимую кровь с рук. Вина тяжким грузом ложится на плечи. Моя неспособность убить зверя, привела к смерти молодой невинной девушки. Я должна научиться расставлять приоритеты, взвешивать все за и против и мыслить хладнокровно. Иначе слабость вновь приведёт к чьей-то гибели. Была ведь жестока в съёмной квартире, когда просила наёмника истребить чудовищ.
Ну естественно, используя кого-то, убивать гораздо легче, а собственные руки замарать, смелости не хватает. Эгоистка! Проще ведь перекинуть ответственность на другого. Мне нужен толчок. Что-то такое, что пробудит внутри и плохую сторону.
Не спешу в свою комнату. Она слишком тяготит, чтобы прятаться там от боли. Так и брожу по замку, оттягивая возвращение в спальню. А Питер тенью следует за мной. Не прогоняю и не прошу оставить одну, он всё равно не выполнит просьбу. Альфа не уйдёт, пока не убедится, что я в порядке. Только вот, не могу быть в порядке после произошедшего.
Всё же прихожу к себе. Первым долгом бросаю взгляд на стену. Дыру, которую пробил Доминик, закрыла картиной, перевешенной с другого места. Вроде ничего не видно. Ложусь на кровать, а Питер стоит на пороге. Поворачиваюсь к нему спиной, но он продолжает стоять в проёме двери. Звуков не слышу, но чувствую пристальный взгляд.
- Расскажи мне больше о своём проклятие. – просит он, а в голосе искреннее сожаление.
- Зачем? Разве это что-то изменит? Да и думаю, ведунья много тебе поведала.
- Знаю, что ваш род проклят. Знаю, что та колдунья мстила за убийство мужа, но не знал, что платишь болью за всех убиенных.
- Хватит! Я всё видела Питер. Вы оба монстры. – срываюсь на крик, закрывая уши руками.
Ничего не хочу слышать.
- Каждое кровавое побоище. Крики жертв по сей день звучат в голове. – перехожу уже на шёпот.
Альфа подходит к шкафу и достаёт одеяло. Через несколько секунд оно опускается на меня, а он садится рядом.
- А если бы ты не видела весь тот ужас, смогла бы меня полюбить?
Его вопрос заставляет задуматься. Если стереть все плохие поступки, то отношение Питера ко мне могло бы расположить к нему. Я ничем не обделена, не в темнице на цепях, он не принуждает к близости, физической боли не причиняет. Но есть одно жирное и самое важное «но», я влюблена в другого. И Доминика из сердца не выкинуть.
- Не вычеркнуть из памяти кошмар прошлого. – шепчу себе под нос. – И моё неведение не изменило бы твоей сути.
Его кровожадность не может просто взять и испариться. Чудовище никогда не станет человечнее. Сейчас Питер более сдержанный и уравновешенный, потому что время дисциплинировало. Дай ему волю, как в средние века, и он покажет своё истинное я. Так что, есть воспоминания или нет, неважно. Натуру не изменить. Монстр есть монстр.
- «Если бы» в нашем случае не работает. Твоя безжалостность врождённая. Я видела с каким удовольствием ты ломал шею Еве. – оборачиваюсь, чтобы взглянуть ему в лицо. – Тебе нравится убивать.
Но чтобы не сказала и какие бы аргументы не привела, оборотень сидящий на моей постели, не откажется от меня. Видно по глазам.
- Прости, но я не в силах отпустить тебя. – уже не первый раз слышу от него.
- Питер, перед тобой не Кара, а её двойник.
- Вина за тот день, словно петля, сдавившая шею. До сих пор не могу дышать полной грудью. – почти шёпотом говорит он. – Опоздал и моя жена умерла в страшных муках.
- Она была достойна той казни. Но к сожалению, самосуд, устроенный жителями, не подарил покой душам убитых.
- Мы оба были достойны, но я до сих пор жив.
- А это уже твоё наказание.
Оборотень сжимает челюсть, таким образом сдерживая вырывающиеся наружу эмоции.
- Судьба наказала меня дважды. Сначала отобрала Кару, а потом подарила тебя, поселив в твою душу ненависть.
- Почему же тогда держишь рядом? Неужели готов жить в терзаниях, пока я не умру от старости.
Если доживу…
- Я постарею с тобой. У нас волков есть право выбора. И своего момента наконец дождался.
В голове не укладывается, как он может настолько любить, когда мы совсем чужие друг для друга? Почему чувства так сильны? Этому должно быть объяснение.
- Как ты пронёс свою любовь к Каре через века? – любопытство берёт надо мной верх.
Привстаю и сажусь на кровати, прижимая ноги к груди. Голову кладу на колени. Такой позой как бы закрываюсь от молодого мужчины напротив.
- Она была моей истинной.
- Истинной?
- Мы полуволки, если выбираем пару, то навсегда. Сама мать-луна дарует нам половину, идеально подходящую во всех смыслах.
Перед взором всплывает любимый образ. Доминик!
- То есть?
- Одни эмоции на двоих. Плохо одному, плохо и другому. И мы не властны над своими чувствами. А когда умирает вторая половина, твоя душа словно гибнет вместе с ней.