Уже оказавшись на крыльце вместе со своими пакетами, утраченными иллюзиями и разрушенными планами, долго не можем расстаться. Накатывает недоумение: почему это стряслось именно с нами? Навстречу попадаются клерки, возвращающиеся с обеда. У них пока есть работа, на которую они боятся опоздать. А мы теперь вольные птицы, покидающие суетливый муравейник.
— Я вас буду держать в курсе, если вдруг что, — неуверенно произносит Борис.
— Конечно. Увидимся еще, созвонимся.
******
В спальне темно и тихо. Глухая ночь унесла на время все проблемы и неразрешимые загадки, стерла драматичные краски и посторонние шумы. Потом она их обязательно вернет, да еще и с лихвой, можно не сомневаться. Но сейчас, когда смутный сон еще не сменился окончательным пробуждением, ночь на своих темных волнах уносит меня куда-то по ту сторону, баюкает и успокаивает. Хоть я и далеко сейчас, однако не покидаю пределов спальни. Часовая стрелка приближается к трем. На соседней подушке, отвернувшись от меня, крепко спит любовник. Почему я так редко называю его по имени? Вернее, никак не называю. Потому, что собственное имя ему совершенно не идет? Или мне так кажется. Виталий… Красивое ведь имя. Просто уменьшительное к нему сложновато подобрать да и не хочется. Ветер раздвигает ночные облака, луна высвобождается от их неряшливых обрывков, отчетливо освещает кровать. Я приподнимаюсь и застываю над спящим. Русые волосы, четкий профиль, чуть приподнятая бровь, длинные ресницы… Рихтер откидывает одеяло и поворачивается ко мне…