И прячет свою выручку в шкатулку на полке.
Внизу, у подъезда стоит на приколе джип. А я-то полагала, что его владелец смылся по-британски. Амбал распахивает дверцу и галантно спрашивает:
— Подвезти?
Приближаюсь, но в салон пока не сажусь.
Кавалер начинает светскую беседу:
— Сегодня вечером свободна?
Тактично отказываюсь от вечернего свидания, ведь хамить нельзя, себе дороже. Лучше уж держаться максимально вежливо, чтобы не дай бог не разозлить. Он молча захлопывает дверцу (захлопывает очень осторожно) и газует.
Гордая девица, отказавшаяся перспективному кавалеру, ковыляет на высоких шпильках к автобусной остановке. Хватит уже на сегодня иномарок. Ни к чему привыкать к роскошной жизни, тем более она — цепь сплошных разочарований, причем не только у творцов.
На работу возвращаюсь как раз к обеду. В коридоре сталкиваюсь с Зайкой.
— Как дела?
— Великолепно.
— Приходи ко мне обедать. Есть плов с курицей.
На минуту забегаю к себе, оставляю сумку, достаю из холодильника пару яблок, лимон, кусочек сыра и направляюсь к двери. Затылком чувствую укоризненный взгляд Анжелы, которая уже разложила на столе разнообразную домашнюю снедь. Мои обеды на стороне Анжела решительно осуждает. Когда в прошлом году она появилась у нас, то долго и безуспешно пыталась ввести в обиход совместные трапезы. Приносила разнообразные пирожки и готовила салатики. Вскоре убедилась, что данный коллектив сплачивается, только если на столе возникает бутылка. Во всех прочих случаях сотрудники законный обеденный перерыв проводят по отдельности. Каждый сам по себе. Правда, чаепития чаще всего совместные, и Анжела может чувствовать себя радушной хозяйкой, наполняя чашки и таская из дома печенье.
Зайка закрывает дверь на ключ, щедро накладывает мне на тарелку мешанину из риса, кусков курицы и морковных клочков.
— Ешь. Ты такая тощая. Смотреть жутко.Через минуту она с полным ртом говорит:
— Фсе, я рефила. Ухожу отфюда.
Подобные заявления Зайка делает примерно раз в неделю, поэтому я никак не реагирую и продолжаю есть плов. В самом деле вкусно.
— Не думай, на этот раз точно. Знаешь, что он сегодня выкинул?
У меня нет ни малейшего желания узнавать, что на этот раз устроил Зайкин начальник. Но приходится выслушивать.
— Он сказал, что со следующей недели обед мне сократит на пятнадцать минут. Представляешь? Типичный капиталистический кровосос. Уйду из этого клоповника, — Почему я должна целый день бегать перед каки-то моральным уродом на задних лапках? Устроюсь на нормальную работу.
— Куда? В музей?
— А хотя бы и в музей. В конце концов, я искусствовед с красным дипломом. Ты, кстати, тоже. И чем мы занимаемся?!
— Лично я продаю произведения искусства, — со сдержанной гордостью говорю я, нарезая лимон.
— Да брось ты, — машет рукой Зайка. — Лучше работать в каком-нибудь зачуханном музее или архиве, чем у частников.
— Это ты брось, Зайка. Голодно в музее, пыльно и скучно. Скажи спасибо, что хоть такое место есть. Что ты знаем, кроме своего искусства? А в остальных сферах крутиться надо уметь. Даже чтобы в ларьке торговать, между прочим. Ты умеешь крутиться? Нет? Вот и я не очень-то умею. Так что сиди и не парься.
Зайка скисает и продолжает париться на всю катушку.
Три часа. Пора возвращаться в родной коллектив.
Эрик ехидно сообщает мне, что Вадик чуть не упустил клиента, которого направил к нам друг САМОГО ВС. САМОГО! Вот был бы скандал. К счастью, своевременное вмешательство Эрика спасло положение.
Вадик излагает свою версию.
Как же наскучили эти вечные мелкие дрязги.
Появляются новые посетители. Принимаю заказ на парадный портрет двух компаньонов, похожих друг на друга, как братья-близнецы. Вся разница в том, что у одного волосы чуть темнее и костюм другого оттенка. А в остальном буквально один типаж.
Без четверти шесть.
С почетом проводив последнего посетителя, Эрик вдруг спрашивает:
— Так что мы решили насчет папки?