– И как сие понимать, боец? Весь остров кишит храмовниками или что?
Кумар пожал плечами.
– А хрен его знает, товарищ сержант. Но туман именно такой, какой экстрасенсы напускать умеют.
– Трижды твою ж мать! – плюнул сержант. – Мазёвый! Надень рога и слушай в оба! Не нравится мне этот Туманный Альбион.
2. Волшебная кость
– Клюв, ты что за трофей такой надыбал? – спросил Мазёвый, завидев возвращающихся разведчиков.
– Лыбыча! – ответил Клюв, гордо поднимая над головой крупный белый череп. – Там в тупичке алтарь был. Все как положено. Камень, горшки с вонючей водой, черепок на колышке, – он зловредно хихикнул. – Орки бесятся, когда у них черепа воруют. Вот бы издали позырить!
Когда люди впервые столкнулись с расой зеленокожих, кто-то с перепугу крикнул «Орки!». Так и повелось. Сходство с полюбившимися землянам мифическими монструозными дикарями у гуманоидов, конечно, было. Странный для теплокровных оттенок кожи, покатые лбы, широкие рты, руки до колен. Клыки и то имелись. Одежду они не особенно жаловали, ограничиваясь шортами, килтами и плащами на случай плохой погоды. В целом же эта раса была высококультурной и технически развитой. Правда, основную религию они имели какую-то диковатую, с некрофильским душком, но это уж дело вкуса. Сами себя они называли ирби. Или гаммат. Или цесу. Было известно несколько сотен вариантов лексической самоидентификации зеленокожих. Причина тому самая прозаическая. Национальностей у орков насчитывалось раз в двадцать больше, чем у древних землян, и никакого тебе намека на глобализацию и унификацию культуры за исключением общего для всех вероисповедания. Каждая нация со своим уникальным словарем, дробящимся на десятки диалектов и наречий. Почему, собственно, в этой войне люди не занимались обычным для себя захватом «языков». Пока разберешься, на котором из нескольких тысяч диалектов твой пленник лопочет, вооруженный конфликт с его сородичами может закончиться.
Орки при подготовке своих переводчиков сталкивались с проблемой иного рода. Разговорный язык землян, а в особенности язык солдат, здорово отличался от того единого человеческого языка, который был официально прописан в словарях и учебниках. Военные в своей речи пользовались конструкциями из мата и близких к нему по значению слов, сленга, сокращений и сугубо контекстных неологизмов собственного изобретения. Фразы из этого лексического сора строились против всяких правил. Разумным инопланетянам, изучившим официальный единый язык выходцев с Земли, обиходная человеческая речь казалась не просто непонятной. Она представлялась им бессмысленной.
– Выход наверх нашли?
– Не-а, – проронил Клюв, останавливаясь перед сержантом и небрежно поигрывая черепом необычной формы. Че предусмотрительно остановился поодаль. – Там через пару поворотов тупик. Стены везде гладкие, как яйца у кобеля. Без альпинистской оснастки нечего и пытаться.
Сержант принюхался, скорчил брезгливую рожу.
– Что за запах, боец?! Труп врага в вещмешке носишь?
– Вступил случайно, – смущенно ответил Клюв. Мазёвый ядовито засмеялся.
– Приведи обувь в порядок. Дерьма на этом острове мы понюхать еще успеем. Гарантирую. Может, даже искупаться придется.
– А я вот думаю, что мы гражданских здесь покрошили, – мрачно изрек Че. – Ни оружия, ни вещмешков, ни ожерелий офицерских. Да и здоровьем они на кадровых военных как-то не похожи. Хлипкие все какие-то.
– Знаю, что гражданских, – согласился сержант. – Карма, значит, у них такая. И у любых других, от которых мы спрятаться не сумеем. Гасим всех, кто нас увидит. Это приказ, бойцы. Островок нам достался не простой, а со страшной военной тайной. Пока хоть что-нибудь не разведаем, личному составу умирать запрещается. Это снова приказ. Всякая инициатива также запрещается. Невозможное разрешаю совершать только с моего согласия. Это опять приказ. Вопросы будут?
Он обвел взглядом свой отряд. Три груды мышц на квадратных рамах плюс хрупкое тело экстрасенса. Самым высоким в отряде был Че Паев. Сто шестьдесят один сантиметр от земли до макушки. Какой-то сильно умный инженер еще сто пятьдесят стандартных лет назад придумал базовую модель идеальной капсулы для орбитального десантирования. Все в этом техническом шедевре было хорошо. Аэродинамика, эргономика, безопасность, экономичность производства и вывода на орбиту. Вот только человек выше ста шестидесяти пяти сантиметров в капсулу не помещался. Инженер-то, создавая свою идеальную модель, имел в виду обычных мирных астронавтов, а их издревле набирали маленького росточка, чтобы сподручнее было по тесным отсекам шатлов лазить. На гражданке капсула зарекомендовала себя наилучшим образом, и ее без задней мысли и особых доработок запустили в серию на военных заводах. Удобная, дешевая, надежная, безопасная – почему бы такую вещь во благо родины не использовать? Пока суть да дело, начали армейские транспорты переоснащать пусковыми установками под эту капсулу. А когда дошло до первых учений с использованием новинки, выяснилось, что двухметровые военные мужики внутрь не помещаются, даже если сверху по крышке люка вдвоем попрыгать. Тут, как назло, очередная война случилась. Штабные люди рассудили, что в сложившейся ситуации проще и дешевле обучить новый личный состав, чем транспорты переоборудовать и заводские линии переналаживать. Многое с тех пор изменилось в десантном ремесле, но размеры капсул сохранялись прежние. Чтобы еще раз полную смену личного состава не проводить.