В прежние годы был такой Гу Цян, который знал методы приема внутрь растительных снадобий, а также широко распространял приемы Жунчэна и Чистой Девы[832]. Ему уже было за восемьдесят, но его ум оставался острым, а чувства — чуткими, что никак не соответствовало его столь преклонному возрасту. Его современники стали повсеместно говорить, что это бессмертный, а кое-кто даже стал звать его «тысячелетним старцем». Тогда янчжоуский наместник господин Цзи[833] решил проверить, что это за человек, и навестил его в Иду. Когда господин Цзи пришел к Гу Цяну, тот напустил поначалу на себя загадочный и многозначительный вид, давая понять, что ему известна суть многих сокровеннейших тайн, которые он и не думает сообщать другим людям. В это время собрались поклонники Гу Цяна, столь же неотступно следовавшие за ним, как эхо следует за звуком, тень сопровождает тело и тучи сопутствуют дождю, а собравшись, начали восхвалять и превозносить его. Эти же люди в изобилии снабжали его пищей и деньгами, и то и другое у него всегда было в избытке. Даже почести, которых сподобились Луань Да и Ли Шао-цзюнь при династии Хань, ничуть не превосходили оказываемого ему почета. Хотя он постоянно принимал «зиму небесных врат»-спаржу, мы доподлинно знаем, что в его теле никогда не было великих эликсиров — золотого раствора и перегнанной киновари. Тем не менее он был достаточно начитан и прекрасно знал дела древности. Гу Цян утверждал, что ему четыре тысячи лет от роду, и рассказывал разные пустые побасенки, без тени смущения уверяя, что он был лично знаком с Яо, Шунем, Юем и Чэн-таном, и сообщая всякие подробности о них, как если бы действительно встречался с ними.
Он говорил, например: «В мире распространено представление, что у Яо были восьмицветные брови, но это не так. Просто концы его бровей резко поднимались вверх, напоминая по форме иероглиф „восемь», и все. Яо был крупным, высоким человеком с прекрасными усами и бакенбардами. Он каждый день пил вино и выпивал больше двух доу. Поэтому люди называли его Тысячепудовым, но это, конечно, не заслуживающее доверия преувеличение. Я сам несколько раз видел его чрезвычайно пьяным. Хотя он и был совершенным мудрецом, в старости он вершил дела правления гораздо хуже, чем когда он был молод и силен. Когда он разделался с «четырьмя бедствиями» и превознес восьмерых достойных[834], то передал все дела в руки Шуня, а Шунь был просто сиротой из семьи низкого происхождения.
У Шуня, однако, были особые природные таланты. Он незаметно распахал горы Лишань, рыбачил в Лэйцзэ, Озере Громов, и работал как гончар на морском берегу. Прежде чем его современники распознали его удивительные способности, я заметил, что он обладает удивительным свойством преобразовывать народ своей Благой Силой-Дэ. У него в каждом глазу были двойные зрачки, что я воспринял как признак его великого благородства. Я постоянно вдохновлял и подбадривал Шуня в его трудах, говоря, что следует всегда заботиться о благом и возвышенном и не горевать об отсутствии богатства и знатности. Я напоминал ему, что сила первоэлемента «огонь» близка к своему истощению, а эссенция желтого вот-вот должна проявиться[835]. «Поскольку именно вы родились под счастливой звездой, то кто же, если не вы, предназначен для верховной власти! — сказал я ему.
832
То есть методы даосской сексуальной практики (
Жунчэн — один из древних даосских бессмертных, которому приписываются эротологические тексты.
Чистая Дева (Су-нюй) — божественная наставница в этом виде даосской практики.
833
Господин Цзи — имеется в виду Цзи Хань, друг Гэ Хуна, в канцелярии которого как губернатора Гуанчжоу Гэ Хун некоторое время служил секретарем после своего неудачного путешествия на север за даосскими текстами. После его убийства Гэ Хун вернулся в Нанкин (Цзянье, Цзянькан), где вскоре и приступил к написанию «Баопу-цзы» (между 317 и 320 гг.). Цзи Хань также увлекался даосизмом и занимался даосской практикой.
834
«Четыре бедствия» (
Восемь достойных (
835
Первоэлемент «земля» (желтый цвет) сменяет «огонь» в соответствии с порядком взаимопорождения (