енный битве строителей, лежал между "Бирмой" и "Бифитером":"БИТВА СТРОИТЕЛЕЙ, произошла во времена Тромпа в результате спора между тремя братьями. Согласно арконским хроникам, суть спора состояла в сравнении качеств построек, возведенных братьями. Но это мнение следует считать недостаточным, как и любое другое мнение, составленное существами, постигательная мерность которых ниже 150. Именно такое число называет Клай Бонифаций (Аркона), характеризуя строителей. Другие эксперты (Кирк из Егарда, Якобем с Бильреста, Симеон из Полони) утверждают, что мерность строителей превышала 220, но это утверждение - явно фантастическое. Клай Бонифаций, ссылаясь на труд Мартына Хайдебубера "Вопросы проблематики", показывает, что постижение мира более глубокое, чем у Ру-Бьек, невозможно. Впрочем, значение, названное самим Бонифацием, взято явно с потолка. Тем не менее, является очевидным: мерность строителей слишком высока для того, чтобы нормальное разумное существо могло постичь суть их поступков. Ход битвы арконские хроники описывают так: сперва младший брат возвел свою постройку, которая была легкой и передвижной; затем средний брат возвел свою постройку, которая была тяжелой и помещалась на поверхности земли; наконец, старший брат возвел постройку, основная часть которой помещалась под землей. Для суда было выбрано существо мерностью 40, обладавшее специфическими качествами. Арконские хроники утверждают, что данным существом был Тромп, но описываемый ход событий позволяет в этом усомниться. Средний брат осуществил подкуп существа и выиграл спор. Старший и младший братья, не согласившись с исходом спора, также подкупили существо с тем, чтобы то уничтожило среднего брата. Затем младший брат, еще раз подкупив существо, натравил оное на брата старшего. О конкретном результате битвы хроники умалчивают, указывая лишь, что битва окончена не полностью. По этому поводу Хайдебубер пишет, что..."Дмитрий пихнул файл на место. Все оказалось завязано на этого Тромпа. Значит, надо о нем прочесть...Но ящик с файлом Тромпа пропал. Не отсутствовал, не был упрятан в какой-нибудь спецхран, а именно пропал! Вот ящик "Траливания-Троеженство", вот другой "Трон святого Луки-Туберожа". А между ними зияет пустое место, ящик из которого кто-то просто выкрал!Ужас! Дмитрий уныло брел по бесконечному проходу, сбивая на пол какие-то экзешники с полок, пиная ящики, и сдавленно чертыхался.- Эй, больно же!Дмитрий и не заметил, как пнул под зад Бурта. Бурт повалился мордочкой на огромный файл, расстеленный на полу.- Прости, Буртик, случайно. Я тут самое главное проворонил. Украли.Ящик-то? Бывает, - Бурт встал, потирая ушибленный хвост, - я тоже наткнулся на пару дырок. Но главное - вот. Весь план подполья, все ходы. Шахты, трахты, хренахты... Да, я и про раскольник нашел, все верно. И про тебя, кстати.- Что про меня?- Глянь, - Бурт поднес к носу Дмитрия файл, вырванный с мясом из ящика. - Расписание Недели Приплода. Ты бьешься с каким-то хмырем вечером Последнего дня, голыми руками против самострела. Хмырь - керб. Ты знаешь об этом?Дмитрий присел на корточки, обхватил голову руками:- Да, да... Про то, что в Последний день - нет, а остальное знаю.- И опять не падаешь в обморок? Платон тебе в бок! Ведь если парень хлебнул...- Знаю! - Гаркнул Дмитрий. - Плевать!Бурт понимающе кивнул:Думаешь свалить отсюда раньше. Может, и свалишь. Действительно. А что тебя так прибило-то?- Тромп.- Тромп? Да его, небось, давно уж кербы пожрали, Тромпа. Одна добрая память от него осталась. Как он мог тебя прибить?Дмитрий уселся на нефритовый пол, поджав ноги, и поглядел снизу вверх на Бурта:- Сведения по Тромпу украдены. Вместе с ящиком.- Так я тебе все расскажу! - Бурт хлопнул Дмитрия по спине легонькой лапкой, подумаешь, Тромп! Был такой парень, алхимик. Сначала на ворье работал, даже кличка у него была - Волчек из Предместий. Но потом перешел к князю, получил даже "рыцаря короны" за свою алхимию... Ну, правда, и драться умел, воры научили. Крутой парень, короче. И, главное, драконов чуял по запаху, до сих пор никто этого не умеет.- Постой! - Дмитрий вскочил, потом присел на корточки и положил обе руки Бурту на плечи. - Я тоже чую. Мне об этом Нифнир сказал...Бурт обомлел:- Ты что, ты имеешь в виду...- Да, я их чую.- Я не о том. Ты имеешь в виду, что говорил, вот так, как со мной, с младшим строителем?Дмитрий нахмурился:- Не знаю, что он там построил. Он грузовик водит, и рожа у него наполовину рыжая, наполовину...- Зеленая, закончил Бурт, - все верно. Он. Дракон Нифнир, компания "Авторун". Ты про битву-то прочитал?- Да, но...- Там все должно быть из хроник передрано, больше нигде о битве не говорится.- Так и есть.- Истинно так. У братьев мерность какая?- Сто пятьдесят, вроде...- Вроде дяди Володи! - передразнил Бурт, - сто пятьдесят и есть. Это мерность дракона. Значит, с тобой Нифнир возится... Так-так...- А еще я в "Мерлине" работал... - неуверенно добавил Дмитрий.- У Нуфнира! Круто! Так за кого же ты?На этот вопрос у Дмитрия был четкий ответ:- За себя, очевидно.- Правильно. Волчек из Предместий, как всегда, за себя.- Причем тут... - Начал Дмитрий, но осекся.- Притом, усмехнулся Бурт, - драконов, говоришь, чуять можешь? По запаху? Добрая память, хозяин, она хуже чумы. Словил - не отвяжешься. Как у тебя с алхимией?- Полный ноль, - признался Дмитрий, - зато, вон, Толик вдруг стал светилом.- Толик?- Да, мы с ним вместе. Он сейчас тут, у атсанов, я же говорил.Бурт помрачнел:- Точно, кранты! Сам Тромп варит раскольник для кочерыжек.- А я?- И ты. Вы на пару словили память Тромпа. Хрен тертый!.. Ладно, он пока варит, а ты пока воровство чини. Смотри на план. Видишь? В шахтах два жрутера, к ним можно подключиться через детскую...- Подожди. А третий где?- Кто?- Строитель.- В баре, где же еще?Дмитрий представил себе бармена. Отец Алмис - дракон? Быть не может. Алмис еще туда-сюда, умная, но жадина-бармен едва наберет двадцатник по этой идиотской шкале.- Слушай, - нахмурился Дмитрий, - я бы, в конце-концов, почуял... Бармен не может быть драконом.- Как бы ты его почуял, дурила? Нафнир заархивирован... Заговорен, то есть. Ты его и заговорил, кстати. Бармен... - Бурт хохотнул, - не бармен, а бар!- Бар?- Ну да, сам бар. Бар "Дракон" - он и есть дракон. Нафнир. Ладно, кончай болтать, на план смотри. Вот шахты, вот детская, а вот главный узел - под ареной имени тебя.IV. БУНТ В ПОДЗЕМНЫХ ЧЕРТОГАХГЛАВА 1 - Один раз в год сады цветут... - проникновенно тянули стройные ряды выпускниц сада, - всего один лишь только раз цветут цветы в головах у нас. Один лишь раз, один лишь раз... Алмис чуть не прослезилась. Почему-то эта песня растрогала ее больше, чем покорно наклоненная головка Фроке и потупленные глазки других выпускниц группы. Сейчас девочки получат свидетельство об окончании сада и отправятся в свой последний год - Срок Зрелости. Стройные шеренги-грядки (девочкам по традиции полагалось стоять в аккуратных горшочках) словно замерли с последним словом, улетевшим под недосягаемый потолок-купол. - Теперь, дорогие выпускницы, - затянула речь Брундильгнеда, - разрешите от имени нашего дружного коллектива, в котором вы росли все эти долгие годы, коллектива, заменившего вам матерей, пожелать вам стать достойными своего народа - стать почетными матерями, дать жизнь следующим поколениям. Дорогие мои, вы вступаете в нелегкую пору зрелости и плодоношения... Дальше Алмис уже не слушала. Погрузившись в свои мысли, она разглядывала девочек, искусно замаскировавших яркий макияж для праздника - дешевые блестки, купленные втихаря у рабынь-сестер, разводы фосфоресцирующей краски, граненые стекляшки, налепленные по всему телу в разнообразнейших геометрических узорах, - все это было ловко припрятано под салатовыми балахонами и замаскировано ботвой. "М-да, у людей так же, - грустно покачала головой Алмис, - сколько лет мечтают о взрослой жизни, а свобода-то всего на несколько дней!" Алмис слышала, что осемененных атсанок с признаками плодов, а их после каждого праздника оказывается где-то около четверти, отлавливают потом в городе специальные бригады старжниц и отправляют на дозревание в закрытые дома-лаборатории. Слухи об этих отрядах и домах ходили самые противоречивые, но подробнее разузнать ничего не удалось. - Кассинясаки, - Брундильгнеда уже вызывала девочек на помост для торжественной процедуры "раскрытия бутона", - за успешное окончание курса низшего и среднего растениеводства тебе вручается символическое волокно птицемора! Вместо аплодисментов раздалось дружное позвякивание горшочков. На помост начинали вызывать лучших, остаться последней считалось позором. Атсанка, чье имя выкликала Брундильгнеда, не торопясь отряхивала корешки и покидала свой горшочек навсегда. Стражница трожественно разбивала горшочек за спиной будущей "почетной матери". Поднявшись на помост, выпускница опускалась перед заведующей на четвереньки. Брундильгнеда брала ее бутон и демонстрировала стражницам-попечительницам. Те проверяли сохранность лепестков. Когда процедура была закончена, Брундильгнеда ловко надрезала соединение лепестков на кончике, и бутон сам молниеносно раскрывался. Выпускницы только слабо ойкали и радостно топали ножками. Затем на рыльце пестика одна из попечительниц ватным тампоном наносила тонкий слой пыльцы, а Брундильгнеда прыскала пару раз аэрозолем-фиксатором, чтобы пыльцу нельзя было смыть втихаря в гидропонной. Все попытки предотвратить неизбежное опыление пресекались самым строжайшим образом. Алмис даже пожалела несчастных виновато сучивших листьями девчонок, пытавшихся предохраниться с помощью защитных пленочек или просто накапавших что-либо себе в бутон. Их грубо высмеивали, обман раскрывали и осеменяли общим порядком. Напоследок Брундильгнеда так разъярилась, что сорвала с одной из уличенных выпускниц балахон и потребовала публично стереть с тела все стеклышки и краски. Спустившиеся с помоста выпускницы гордо несли яркие лепестки своих цветков, часто превышавших размерами сами головы - поэтому некоторые помогали себе руками. Теперь они становились полноправными членами общества и могли больше не строиться рядами по группам, а свободно кучковаться по пять-десять подруг. Они были больше похожи на изящные орхидеи, чем на грубую мандрагору. И Алмис их стало жалко. Из толпы выпускниц к Алмис подбежала Фроке. Алмис заботливо спросила: - Ну, как? Спасибо, - от смущения юная атсанка чуть не выронила свои нежные фиолетовые лепестки, - спасибо за все, наверное, ты была права... Фроке быстренько спряталась за спины стражниц. С удивлением Алмис отметила, что головы стражниц тоже украшены уже раскрытыми или только готовыми к раскрытию бутонами. По сравнению с цветками выпускниц они казались мелкими и блеклыми: жесткие треугольные лепестки обрамляли толстенький короткий пестик. - Ну что, лаборант, - Алмис почувствовала на плече мощную руку Саскис. - Пойдем, прогуляемся? Бал окончен, банкет продолжается... О-о-ооо-дин раз в год... И-эх! Один раз живем!!! Алмис протянула ей фляжку строфарии, специально припрятанную в просторном кармане праздничного желтого сарафана. Стражница в два глотка опорожнила фляжку наполовину, довольно чмокнула губными складками и легонько подпрыгнула от удовольствия: - Держись со мной, сейчас гуляния будут. Я тебе все покажу. - Следующим глотком Саскис добила фляжку. - Сегодня самый лучший день, сегодня битва с мужиками! Сладко поежившись, она почесала между листьями ботвы, рядом со своим бледно-желтым бутоном: - Была-не была! Все тебе покажу... Город кишел, бурлил, роился и толкался. Невольно Алмис растерялась и, не помоги ей Саскис, наверняка перестала бы бороться с хаотическим потоком атсанов, людей, козлоногов и других тварей, норовившим подхватить, увлечь - и утопить. Саскис была буксиром и якорем одновременно. Как маленькая девочка, Алмис вцепилась в ее руку. Неприятное ожидание чего-то висело в спертом воздухе: никогда раньше Алмис не замечала специфического запаха атсанов, сейчас же он стал ей противен. Расслабься, - Саскис, сбив с ног пьяного козлонога в высоком бумажном колпаке, потянула девушку к низким дверям. За дверьми несколько ступенек вели вниз, в прокуренный подвал кабака с тяжелыми столами и такими же тяжелыми скамьями вдоль них. Алмис примостилась неподалеку от двери, у края стола, а Саскис, раздавая тумаки вольным рыцарям, эквапырям в выходных комбинезонах и голым по пояс козлоногам, двинулась к стойке заказать чего-нибудь покушать. - Я не хочу... - попыталась возразить Алмис, но Саскис уже возвращалась с плетеным подносом. На подносе, окруженные тарелками с сисопьим рагу, выстроились по росту три сосуда маленькая фляжка "Драконей крови", обычная бутылка строфарии и гигантский кувшин грибного пива. - Потом не успеешь, - придавив мощным задом зазевавшегося кимора, Саскис села рядом с девушкой, потянулась и расправила ботву. Алмис отметила, что тело стражницы тоже расписано и обклеено разными блестками, но не так аляповато, как у выпускниц. "Атсан-боди-арт!" - Ешь, пока тычинки не созрели! - Саскис придвинула к Алмис тарелку, а сама присосалась к строфарии, - твое пойло лучше! Помолчали. Алмис нехотя принялась ковырять в тарелке непонятную бурду здесь не Аркона, рагу из сисопа делать никто не умеет. Интересно, в мире Дмитрия умеют, или там вообще сисопы не водятся? Алмис была в этом мире несколько раз, но никогда не заходила дальше радиорынка - дядя Клай велел торчать там и ждать рыцаря. Впервые Клай Бонифаций явился к Алмис, обычной дочери обычного кабатчика, когда она от нечего делать шарила с домашнего пьютера по общедоступным сетям. Квадратик с двумя хомячьими головами внутри появился среди бессмысленных строчек конференции по спиртным напиткам. - Брось эту муру, - сказала одна голова, а вторая прибавила: Делом займись. - Папа мне то же самое талдычит, - парировала Алмис. - Я тебе именно дело предлагаю, - ответили головы хором, - а не мелкое жульничество, которым пробавляется твой папаша. Ты хоть знаешь, кто я? Клай Бонифаций, полковник арконской гвардии, если верить Кацу и Хуману... - Да, - кивнули головы, - их "Каталог иконок" весьма неполон, но меня там просто не может не быть. Дело, предложенное полковником, оказалось обычным, но весьма интересным: ходить по рынкам в разных мирах и толкать пробные программы. Так Алмис начала путешествовать. На пяти разных рынках в мире пиявок она продавала боевой вирус "Тортилла", на центральном рынке Тирании Добра Алмис договорилась с дирекцией о поставке партии То Ма Го тренажера для ящеров, готовящихся к хирургической пересадке молочных желез. И вдруг - мир говорящих обезьян, Митинский рынок и один-единственный диск, который требовалось вручить одному-единственному покупателю. Алмис поняла, что дело здесь не в деньгах. Она так прямо и спросила полковника: - Дядя Клай, это что, политика? Клай Бонифаций ответил странно: - Это мифология. Благодать Высшей Злобы должна течь не где попало, а по проложенному руслу. Русло проложу я. - Зачем тебе это нужно? - Мне? - Хомячьи лица в квадратике тоненько захихикали, - мне? Ты что, всерьез думаешь, что я хочу умереть? Иди и продавай диск вот ему, рядом с иконкой полковника появилось неподвижное изображение парня лет двадцати семи: длинные прямые волосы, глуповатая ухмылка и внимательные холодные глаза. Очень похож на техника из Арконы, который передавал Алмис товар и деньги от полковника, только бороды нет. Так Алмис и оказалась на Мининском рынке, а после - во всем этом дерьме. Клай Бонифаций велел быть подле парня, которого назвал "рыцарем Бытия". Интересно, какая связь между рыцарством, Бытием и Высшей Злобой? Классическая книжка Каца и Хумана "Измерение нормы жизни" туманно определяла Высшую злобу как "возможность легально обойти божественные заповеди". Алмис, тем не менее, согласилась участвовать в мифологической афере полковника и до сих пор не знала, почему. - От Арконы до Бильреста Пестик в лодочке плывет, Тычинка в лаковых ботинках По бережку идет... И-эх, - внезапно запела стражница, прервав размышления Алмис. - План, значит, такой! - внезапно она перешла на громкий шепот, - слушай сюда. Меня Бруня за тобой присматривать просила. Ну, чтоб чего плохого не вышло. Мужики, они, знаешь, - народ скользкий! Тут держи ухо востро, глаз да глаз нужен, - она снова почесала в основании бутона. Алмис сдержанно кивнула в ответ. Помолчали. - У нас тут все по дням расписано, - продолжила атсанка. Алмис поняла, что та просто смущается, и ободряюще похлопала ее по зеленой руке: - Что у нас на всю жизнь, вам на неделю? - Почти. Пока пыльца у мужиков не созрела, - глянув искоса на прошедшего мимо атсана, Саскис продолжила, пойдем, я тебе конкурс поэтов покажу, потом балет будет, а дальше... - Она снова хлебнула строфарии, - я, короче, тебя оставлю, а ты уж меня не сдавай. Постарайся не попадать в глупые разборки, в городе не ночуй, а вообще - не пугайся. У мужиков каждый год новый шухер, у нас - все будь спокойна! В случае чего, обращайся к любой стражнице. Как стемнеет, встречаемся здесь или у входа. Скажешь, что от меня, помогут. Хахаля своего встретишь, не грусти! Мир узок, как брюхо у Ру-Бьек. Алмис приняла к сведению, но переспросила: - Разве тычинки еще не созрели? Саскис затрясла ботвой: - Сама не видишь?! Пока девок выпустят, пока те разойдутся... Мужик, он дозреть должен. Вот на конкурс все соберутся, я тебя в ложу отведу, Арена Тромпа, лучшие места. Потом девки танцевать начнут, тут у них тычинки и лопнут. Тогда держись!!! - Мелко задрожав, Саскис вновь пригубила строфарии. - И что? - Не поняла Алмис. - Что-что? удивилась ее тупости атсанка. - Дальше что будет? - Праздник! - отрезала Саскис, - сама поймешь. Пошли! Выбравшись из подвала, они двинулись по узкой улочке к большой площади, в центре которой высилась громада арены. Внешние стены Арены Томпа были абсолютно глухими, только фронтон над входом украшал барельеф на тему дедки и репки, как показалось Алмис. Но Саскис объяснила ей, что барельеф изображает пришествие Тромпа к атсанам и его дар - философию Хор-Ти. Согласно этой философии, атсаны - самые высокомерные существа по обе стороны Бильреста, не считая, конечно, Ру-Бьек, Ма-Мин и Строителей. Ну, еще существует Клай Бонифаций, но арконский полковник появился на свет случайно, искусственным образом, и может поступать, как ему вздумается. Атсаны же обременены ответственностью за всех жителей Вселенной, а в первую очередь - за самих себя. Поэтому жизнь атсанов должна проходить по науке. Особенно это относится к вопросам продолжения рода... Утонув в мягком кресле, Алмис рассеянно слушала болтовню стражницы и рассматривала зрителей. Здесь, казалось, собрались все обитатели подземелья. На представление не пустили только шахтеров. Лаборанты, жардинеры, рыцари, торговцы, атсаны, атсаны, снова атсаны... На секунду Алмис показалось, что она видит Дмитрия в обществе какого-то важного козлонога. Алмис привстала с кресла, прищурилась, вглядываясь в пеструю толпу, но Саскис железной хваткой вцепилась в девушку и велела сесть на место. - Ш-шшш! Действие пропустишь! На круглую арену выбирались самые смелые атсаны. Почему-то это были, в основном, старики, побитые жизнью, с обвислыми худыми бутонами, плохо прикрывавшими зеленые тычинки. - Молодой козлоног из Арконы Нарушал регулярно законы, - прокричал первый атсан, толстый и неуклюжий. Второй, худой и кособокий, подхватил: И на празднике спьяну Отдался атсану... После чего оба поэта закончили свою импровизацию хором: - Этот глупый козел из Арконы. Теперь начинал второй: - Как-то раз жардинер Бармалей Получил от урлы... Последнего слова Алмис не расслышала - оно потонуло в возмущенных воплях зрителей. Первому поэту тоже не понравилось такое начало, и он кинулся на коллегу с кулаками, что-то визгливо выкрикивая. Постепенно Алмис перестала следить за прениями на арене и принялась разглядывать людей внизу. Ей нужен был Дмитрий, а не этот глупый праздник. Заметив, наконец, как рыцарь о чем-то, не торопясь, разговаривает с козлоногом, она собралась покинуть стражницу. Та, затаив дыхание, слушала спор атсанов-поэтов. В ложбинке ее жирного белого пестика скопилась ароматная влага. Влага подтекла к краю бутона и принялась капать на перила ограждения, потом вниз, на головы атсанов. На это никто не реагировал... Пора! Но пока Алмис пробиралась мимо атсанки, Дмитрий кивнул козлоногу и исчез. Расстроенная, Алмис села обратно на свое место и уставилась на арену. Мужчин сменили дамы, точнее юные атсанки. Они сверкали своими красками и стекляшками, позвякивали прикрученной прямо к коже бижутерией. Алмис невольно поежилась, представив такой наряд на себе. Начались танцы: одни атсанки отбивали глухой ритм ногами, другие руками, шелестя распущенной ботвой. Узнав фиолетовый цветок Фроке, Алмис стала внимательнее перебирать лица и фигуры. Точно, там были ее девчонки! Лихо махая цветками направо и налево, все кружились в одном хороводе, завлекая полезжих на арену из первых рядов мужчин-атсанов. По залу пробежал тихий шелест. Воздух наполнился жгучей пылью. С треском принялись лопаться длинные мужские бутоны, выбрасывая наружу тонкие стебельки прорезавшихся тычинок. - Бьек! - выругалась про себя Алмис, заметив, что Саскис больше с ней нет. Та уже успела сбежать вниз и теперь весело кружилась в одном скопище со всеми на гигантской арене - старжницы, юные девы-орхидеи, старые атсаны и молодые... - Ксилему тебе во флоэму!!! - Алмис поняла, что начался беспредел, и теперь Дмитрия уже будет невозможно найти. Она рванулась к выходу, рассчитывая перехватить рыцаря возле дверей. Но чтобы добраться до арки, ведущей на свободу, ей пришлось миновать арену... Больше не было ни арены, ни трибун. Все смешалось в общем танце. "О! Алеле, алеле телебомба!" - Орал над самым ухом девушки старик, кажется - один из поэтов. Ритм пугал своей животной бессмысленностью. В общее шевеление оказались втянутыми не только атсаны, но и эквапыри, десяток козлоногов... Алмис успела заметить извивающуюся в обнимку с пятью молодыми атсанами Крильду. Ее огромные груди колыхались справа налево и одновременно вверх-вниз. Невольно у Алмис зарябило в глазах. Она остановилась и зажмурилась. И тотчас же оказалась подхваченной этим безумным хороводом. В нее вцепилось шестеро атсанов. Их глаза были зажмурены. "О! Алеле, - вновь послышалось над ухом, - телебомба!!!" Алмис оглянулась, пытаясь отыскать Крильду. Один за другим лопались зеленые коконы, высвобождая снопы ярких тычинок. С пестиков атсанок капала вязкая жидкость. Пытаясь стряхнуть ее с себя, Алмис невольно размазала эту слизь по сарафану... И сечас же атсаны принялись тереться об ее ноги своими отростками. - Крильда-а-аа!!! - позвала Алмис. Но прижатая к стенке Крильда, раскинув в стороны жирные руки, наслаждалась грубыми ласками атсанов: те терлись тычинками по ее груди, бедрам, оставляя коричневатый след от пыльцы и женских выделений. "Матерь кербов! - С ужасом подумала Алмис, - что я здесь делаю?!" И она принялась отбиваться от назойливых кочерыжек. Чей-то шершавый пестик попал ей в рот. Откусив сладковатую массу, она выплюнула коричневатый сгусток в ближайшее лицо. Лицо принадлежало Дмитрию. Алмис не могла его сразу узнать, так он был перепачкан. - Пойдем, - Дмитрий отпихнул беснующихся атсанов и поволок Алмис куда-то в сторону. Алмис расплакалась... а потом принялась смеяться. Дмитрий не понял - он был просто зол. Наверное, с кем-то не договорился... Или договорился, но не так... А может, это и есть та самая Высшая Злоба? Пойдем куда-нибудь, - он провел рукой по волосам Девушки, - тебе надо вымыться. - Димочка, родненький, - то плача, то смеясь, завывала Алмис, эти сволочи там Крильду насилуют! - Они там всех насилуют, - огрызнулся Дмитрий, пытаясь отыскать нужный переулок, - а ей это, между прочим, нравится! - О-она нн-не пони-иимает! Она добрая, доверчивая... - пояснила Алмис, - все мужики с ней так! - Сама виновата. Не отставай! - Дмитрий, наконец нашел нужную дверь и протолкнул Алмис вперед. В коридоре четверо атсанов самозабвенно терлись тычинками по одному пестику. Пестик принадлежал толстой стражнице. Атсаны пытались добраться до изящной выпускницы, точнее, до ее алого огромного цветка. Но стражница вместо тонкого хрупкого стебля умело подставляла свой - маленький и корявый. Наконец, пятый атсан, самый ловкий, обошел ее сзади. И ловко пристроился к вожделенному цветку. Пыль роилась над этой группой алыми клубами. "Странно, - подумала Алмис, - почему пыльца на тычинках темно-коричневая, а в воздухе красная?" Тут Дмитрий грубо поволок девушку дальше, к служебному выходу. Площадь перед ареной была полна почти так же, как сама арена. Козлоноги плясали, словно они тут самые главные атсаны, хватали всех подряд, похотливо вертя длинными языками. Киморы радостно подпрыгивали вверх, похожие на меховые черные мячики. Какие-то пары, не только атсанские, но и самые невообразимые - рыцарь и козлоножиха, седой эквапырь и солидная техник-лаборантка средних лет - пытались заняться любовью прямо на брусчатке, под ногами у танцующих. Дмитрий пер через площадь, наступая на ноги, на руки и на головы, раздавая тумаки и волоча за собой заплаканную Алмис. Наконец он остановился перед обитой стальными пластинами дверью. Чугунные заклепки скрепляли пластины наподобие затейливой вязи. На месте дверной ручки пестрели кнопки кодового замка. Дмитрий чуть замешкался, подбирая нужный код. - Куда мы идем? - неуверенно осведомилась Алмис. - В "Аквариум". - Ку-да? - В баню. - Распахнув дверь, Дмитрий остановился в тамбуре входного шлюза. - Куда? - опять переспросила Алмис. - Куда надо, туда и идем! - огрызнулся Дмитрий, - дверь прикрой, а то не пропустит. Вторая дверь была деревянной, но, вроде, не менее прочной, чем первая. Над дверью свисал овальный динамик. Приятно загудели кондиционеры, очищая воздух от сладковатой примеси пыльцы, налипшей на волосах и одежде. - Примите, пожалуйста, душ... - нежно проворковал голос из динамика. - Наш салон готов предоставить... - Заткнись, - прервал Дмитрий, - код "Двойные копыта". - Введи цифровую часть кода, по-деловому скомандовал голос. С низкого розового потолка опустился стебель, на конце которого, в обрамлении прямоугольных бежевых лепестков, висела клавиатура. Дмитрий отстучал на клавиатуре код. - Спасибо, щедрый бон. Не желаешь ли воспользоваться золотой карточкой "Аквариума"? - Желаю. Давай. Клавиатура сморщилась, пошла складками, и из глубины складок выполз золотистый прямоугольник. Как только Дмитрий подхватил карточку, дверь отворилась. - Долгих тебе наслаждений, щедрый бон, - проворковал вслед голос. Алмис сразу догадалась, что свою "щедрость" Дмитрий у кого-то спер, но спросила на всякий случай: - Ты разбогател? - Можно сказать, что разбогател. Я теперь владею всем этим подвальчиком. - Купил "Аквариум"?! Нет, нет, - Дмитрий ухмыльнулся, - устроил небольшой сеанс хакинга, взломал кое-какие файлы... Теперь я, можно сказать, владею всем подземельем кочерыжек. Аквариум, фигариум, строфариум... Пошли наслаждаться.ГЛАВА 2 Длинные ряды общественных кабинок остались внизу, как и бассейн, в котором резвились мускулистые козлоноги. Они перекидывали друг другу визгливого кимора и радостно блеяли. "Наверное, ребята Силена готовятся к большому делу," - подумал Дмитрий. Скорее всего, это действительно были ребята Силена, самого влиятельного в Рунике торговца оружием. Силен постоянно жил где-то в Гельвении, но на Неделю Приплода приезжал, разумеется, в город атсанов - не потому, что праздник у атсанов проходил веселее, чем в других городах по эту сторону Бильреста. Просто после праздника атсанские мужчины испытывали взрыв деловой активности и охотно скупали у Силена мощные автоматические стручки, лемуров, стреляющих глазами, и прочие штуки, необходимые, по их мнению, для победы надо всем миром. Дмитрий так и не понял сути той революции, которую вот уже который год готовили атсаны. Впрочем, если дело выгорит, революция будет в очередной раз отложена. Силен во время праздника веселился вместе со всеми. Дмитрий, порывшись в архивах, знал об этом старом козле все, что необходимо, включая личный коммерческий код для получения суточной золотой карточки "Аквариума". Сейчас Силен едва ли решит наведаться в этот дворец здоровых наслаждений: выловив Силена среди зрителей на конкурсе поэтов, Дмитрий рассказал торговцу о раскольнике. Такой куш Силен не упустит. Сейчас он, очевидно, сидит у себя, в доме, украшенном гербом в виде головы эрлика. Силену предстоит хорошенько обдумать операцию. Впрочем, Дмитрий уже все обдумал заранее и вкратце изложил торговцу. В главную деталь операции, однако, Силен посвящен не был, точнее, в две детали. Первая деталь состояла в том, что Дмитрий представился торговцу жардинером по имени Кун. Теперь, начни козел трепаться, все концы сойдутся на жардинере, которого Дмитрий решил не убивать на поединке. Нет, носатого кретина надо просто вырубить и спрятать где-нибудь в заброшенных шахтах. А вторая деталь, главная, узнай о ней Силен, повергла бы козлонога в бешенство: Дмитрий решил отобрать у него раскольник. Таким образом, Дмитрий прятал концы дважды: если врагом мироздания не станет Кун, значит таковым будут считать Силена. А вот митрию такой имидж был бы очень неудобен. Собственно, именно ради этой конспирации Дмитрий и впутал Силена: физически отобрать раскольник у Толика было проще простого. Ладно, дела начнутся в Последний День. А сегодня, в Первый День, все тело зудит от пыльцы похотливых кочерыжек. Поднявшись над буфетом, где рыцари, накачавшись строфарии, лапали хихикавших секретарш и вольных девок, Дмитрий остановился перед небольшой зеленой дверцей и сунул карточку в щель. Дверь сморщилась, открывая проход в рай, рассчитанный на двоих персон. - Сюда! - А... что...? - Алмис слегка поскользнулась на влажном полу. - Раздевайся! - приказал Дмитрий. За-зачем?! - тихо взвизгнула Алмис, зажав в кулачке обрывки желтого праздничного сарафана. - Мыться будем, - пояснил Дмитрий, выковыривая из ушей слипшуюся массу пыльцы. - Гадость-то какая! - А-ааа, - протянула Алмис, разглядывая мощные витые колонны из увлапонского синего мрамора, между которыми стелились розовые мясистые лепестки огромных душевых кабин, - мы пришли, так? - Ага, - Дмитрий положил золотую карточку возле массивного кальяна на резной черный столик и быстренько скинул шмотки в пасть модифицированного жрутера-прачки. - Давай сюда одежду! В детской таких уродов нет? - Нет, - призналась Алмис. - А в Арконе, я слыхал, молодых жрутеров знаешь, как используют? В качестве унитазов! Пока у них зубы не прорезались. И называют метко, одну букву в начале меняют - с "ж" на "с". Алмис хмыкнула и начала стаскивать с себя остатки сарафана. Потом спохватилась: - Отвернись! Но Дмитрий уже скрылся за листьями растения-душа. Ощутив тяжесть человека на нижнем листе, растение перевернуло бутон и окатило Дмитрия тепловатой водой. Алмис осторожно шагнула на лист самого маленького душика. Сбоку набух розовый мыльный отросток. - Рыцарь, - осторожно позвала Алмис. - Ну, - Дмитрий раздвинул стенки душа. - Ты не смотри, - попросила Алмис, не зная, чем прикрыться и надо ли. - Я просто спросить хотела... Про твою благодать... - Какую? Ну, на тебя ведь что-то снизошло... Ты не всегда был рыцарем, я уверена. А я не уверен! - Важно ответил Дмитрий. Рожу из отверстия между листьями он убирать не спешил. - Негодяй! - Алмис плеснула ему в лицо холодной водой. - Ах так! - Дмитрий на минуту исчез, а на Алмис хлынул поток воды из всех раскрытых соцветий. Взвизгнув, Алмис выскочила из кабинки. Дмитрий уже стоял снаружи, босиком на мраморном кафеле, и почесывал низ живота. - Иди в сушилку, - он кивнул головой в сторону странного переплетения сухих веток, усеянных острыми шипами. - Издеваешься? протянула Алмис. Дмитрий храбро шагнул в самый центр переплетения ветвей и сейчас же на него со всех сторон обрушился поток горячего воздуха. - Это пустнынный шиподуй, - улыбнулся Дмитрий, - обрезанный вариант, привитый к банному дереву. Алмис пробралась в середку и с удовольствием подставила под воздушную струю свои густые каштановые волосы: - Рыцарь! - Ну, Дмитрий, не стесняясь, принялся разглядывать девушку. - А куда мы теперь пойдем? Дмитрий пожал плечами: - Я могу проводить тебя до детской... Алмис обиженно надулась: - Мне дали отпуск на весь праздник! Задумавшись, Дмитрий почесал щетину на подбородке. - Я хочу куда-нибудь!!! - Продолжала зудеть Алмис, - у меня есть новости. - Какие? - Информацию за информацию, - хитро прищурилась девушка. - Я тебе нравлюсь? Дмитрий покраснел: - Тебе именно эта информация нужна? - Ну, если это все, что ты можешь мне сообщить... - Ладно, пойдем, я тебе "Аквариум" покажу, самые приятные уголки. - Зачем? - Не поняла Алмис. Дмитрий рассверепел: - Кто из нас хотел развлечься?! Ты или я? - Я, - робко кивнула Алмис, - я хотела тебе про тоннели рассказать. - Ну вот, - Дмитрий вышел из сушилки, открыл узкий деревянный шкафчик, увенчанный лакированными башенками, и достал пару простыней, - там и расскажешь. Возьмем строфарии, поплаваем. Закутавшись в алую простыню с ног до головы, Алмис послушно пошла за Дмитрием. Дмитрий прикрыл только ноги, чтоб не видно было пояса с короткими ножнами, который он прицепил прямо на голое тело. Из ножен торчала рукоятка кинжала. Широкий ярко освещенный коридор привел к арке, завешанной бархатной портьерой. Дмитрий отодвинул портьеру. В уютном круглом помещении на мягких диванах развалились беглые рыцари короны. Они о чем-то беседовали, тихо посмеиваясь и иногда прикладываясь к тяжелым золотым кубкам. Сбоку примостилась стойка, за которой похабно оскалился старый лысый козлоног: Чем могу быть полезен, щедрый бон... И бона? - Строфарией с тремя семерками и шестым кабинетом, - процедил сквозь зубы Дмитрий. - Для боны ничего не желаете? - Козлоног сделал запись в огромном гроссбухе и выставил на стойку пыльную бутыль. Дмитрий двумя пальцами вытащил пробку, понюхал: - Милейший, - обратился он к козлоногу, - для боны я желаю три семерки, а не три шестерки! Все так же улыбаясь, козлоног выставил другую бутыль. Дмитрий понюхал и удовлетворенно кивнул. Козлоног выпростал из-под стойки бутон со щелью в сердцевинке: - Вам на час или два? - На ночь, буркнул Дмитрий и сунул в щель свою золотую карточку. Потом подхватил бутылку в одну руку, а Алмис в другую. - Пошли! Козлоног за его спиной восхищенно цыкнул. Стены "шестого кабинета" были обиты шелковыми обоями цвета морской волны и увешаны картинами в тяжелых платиновых рамах: Далил с Бильреста, "Сорок пять обнаженных стражей порядка, изготовившихся для пассивной формы любви"; Петр Карась с Земли, "Сусанна и поляки"; еще раз Карась, бытовая сценка "Сватовство атсана", стиллистика "Передвижников". Подлинники. Венчало коллекцию огромное полотно Якута из Ермунграда "Смерть перед Рождеством". Все картины были выполнены в багровых, серых и коричневых тонах. - Ничего себе местечко, - поежилась Алмис. - Сейчас, Дмитрий пошарил за каждой из картин, потом заглянул под широкую странно изогнутую кушетку. Вылез он оттуда, зажав в кулаке несколько стебельков "кербова уха": - Вот, теперь можно разговаривать. А то клопов понавешали... Смотри, тайный ход. - Дмитрий подошел к картине Далила с Бильреста, отсчитал слева девять обнаженных стражей порядка и надавил десятому на глаз. Стена напротив кушетки плавно ушла в пол. - Пра-ашу! Интимные покои Силена, неизвестные даже ему. Сокрушив конкурентов, Силен не смог сокрушить их секреты! - Ого! - Алмис с восторгом разглядывала потолок, выложенный мозаикой из полудрагоценных кабашонов, потом перевела взгляд на фонтан: изо рта миниатюрной платиновой рыбки стекала розоватая жидкость, попадая в сложенные пригоршней ладони, тоже платиновые. Ладони торчали из мраморной плиты, напоминавшей надгробие, только без надписи. Просачиваясь между блестящих пальцев, жидкость достигала выемки в полу. Выемка выглядела одновременно знакомо и парадоксально... Через мгновение Алмис поняла: эта выемка - отпечаток живота беременной женщины! Жидкость, распространяя ласковое журчание и запах пейотля, исчезала в дырочке пупка. Вокруг фонтана по полу были живописно раскиданы желтые шелковые подушки, у стены под картиной стоял резной кривоногий столик, покрытый инкрустацией три дракона яростно вцепились друг другу в хвосты. А картина, как сразу определил Дмитрий, принадлежала кисти Низорала из Арконы. Называлась она "Опять перхоть": обнаженный красавец стоит на голубом кафельном полу, позади - листья душевой кабины, точно такие же, как те, среди котрых отмывались от пыльцы Дмитрий и Алмис. Справа от мужчины стоит женщина в черном деловом костюме и глухой белой блузке. Лица мужчины и женщины отрешенно смотрят в разные стороны. - Умели жить, - Дмитрий откупорил бутылку и поставил ее на столик, прямо на трех драконов. - Правда, это не в моем вкусе... - Да? - Алмис, ласково жмурясь, развалилась на подушках и принялась разглядывать тяжелые гобелены, украшавшие остальные стены. На гобеленах были вышиты подвиги Тромпа, но какие-то странные: вот Тромп длинным мечом убивает красивую белую лошадь, а вот он ведет куда-то за собой вереницу мелких зверьков. Трехголовые зверьки во всем, кроме размеров, похожи на кербов. Дмитрий потянулся к картине и ткнул нарисованного мужчину пальцем в правый сосок. Противоположная стена сморщилась и исчезла. За ней находился роскошный бассейн, выложенный нефритом. Бассейн медленно наполнялся голубоватой водой. - Иди сюда, позвал Дмитрий, - и бутылку прихвати. - Мы что, будем плавать вместе? Удивилась Алмис. - Нет, мы будем обмениваться информацией! - Дмитрий оттолкнулся от края бассейна и поплыл. - Ныряй! Здесь можно. Алмис взяла с подноса, лежавшего под столиком, высокие шестиграные бокалы и разлила строфарии. Она осторожно пригубила из своего бокала - строфария оказалась непривычно терпкой и приятной на вкус. - Я нашла тоннели, - Алмис присела на край бассейна, осторожно болтая ножками в теплой воде. - Старые тоннели, совсем старые... - Ну и что? - удивился Дмитрий. - Они оплетают город, атсаны ими не пользуются. Там только белые черви. Атсаны могли бы перекрыть или разрушить, чтобы черви не лезли. Но ничего не делают. Может быть, кербы? - Дмитрий вспомил Святую Ма-Мин и поежился. - Нет, кербы копают небрежно, без облицовки, их тоннели бысто рушатся... - Алмис прикончила первый бокал и налила себе следующий. - Их творения не имеют четкой планировки. А эти выстроены по какому-то плану. Я восстановила чертеж. Но его кто-то стер с моего пьютера. Вроде, Бруня стерла, заведующая наша... - Хм, - Дмитрий подплыл к Алмис, взял у нее бутылку и отхлебнул прямо из горлышка, - ну и что? - Что-что?! - обиделась Алмис, судя по плану, ходы не были завершены, для полной симметрии не хватает кольца под ареной, там всего шесть ходов, а должно быть двенадцать... - Ты так все хорошо рассмотрела? - Дмитрий допил строфарию и зашвырнул бутылку в центр бассейна. Образовавшийся водоворот утащил ее куда-то вниз. С тихим звяканьем в стене открылась ниша, в которой появилась еще одна такая же зеленовато-бурая бутыль. - У меня хорошая память, - пожала плечами Алмис. - А что ты хотела узнать от меня? - спросил Дмитрий. - Кто ты, рыцарь? - Я - вот! - Дмитрий лениво выставил из воды все свое тело, - какой есть. Алмис слегка смутилась и оглядела его тело с ног до головы сквозь строфарию в стакане: - И все? - А которая часть тебя интересует больше? Алмис тихонько прыснула в кулачок: - Ты несерьезен, рыцарь! - А ты, моя красавица? - Дмитрий шутя схватил Алмис за ногу и стащил в воду. Негодяй! - Алмис вывернулась и отплыла подальше, - я с тобой о важных делах говорю! Ее красная простыня поплыла вслед за ней, извиваясь, словно хищная змея. Дмитрий выбросил простыню на нефритовый берег и поплыл вслед за девушкой. - Я?! Ты хочешь знать, кто я?! Я - Тромп, великий и ужасный!!! Я победил Строителей и засунул их хвосты к ним в задницы!!! Берегись! Тебе не уйти от меня! Алмис весело взвизгнула, выскочила из бассейна и принялась удирать во все лопатки, прячась среди гобеленов и подушек. - Ты - Тромп? - весело кричала девушка, - не смеши меня, я сечас лопну от смеха! Ты - великий победитель, создавший мир? Ты - гадкий мальчишка, и мерность у тебя не больше десятки! - Нет, я помню строителей и их нелепые дрязги, - Дмитрий наконец чуть не поймал ее, но Алмис увернулась. - Я помню их дела и жалкие потуги... Я - память. Я - его жизнь! - Фу, дурак! - Алмис запуталась в своей мокрой простыне. Сгробастав девушку в охапку, Дмитрий хотел прижать ее к стене за гобеленом. Но гобелен затрещал, они кубарем провалились в черное отверстие и выбили хлипкую дверь, ведущую в соседнее помещение. - Какого...? - Дмитрий выпутался из под алой простыни и уставился на двух голых мужиков, сидевщих за грубым столом. Между мужиками стояла початая бутылка зеленого цвета с надписью "Портвейн". У Дмитрия от тоски защемило под ложечкой: - Мужики, вы кто? - Я - Кац, философ-мокрокосмист... - представился первый, бородатый толстяк. - Ефим Хуман, - коротко представился второй, усатый карлик с кривыми мохнатыми ножками, - а вы чего такой шум подняли? Алмис отобрала у Дмитрия простыню и с писком сиганула назад, к голубой воде и нефритовому кафелю. Дмитрий остался один на один с мужиками. Присел за стол. - Портвею?.. - Предложил Кац, уважительно косясь на пояс с ножнами. - Угу, - Дмитрий принял у толстяка граненый стакан, до краев наполненный приторной отравой, знакомой до боли. Опрокинул залпом. Хуман подлил еще:Давно не пили соков Родины, сударь?Дмитрий кивнул.- Вот так, - Хуман повернулся к Кацу, - возрастание мерности не убивает старых привычек. Я же говорил вам, коллега, что мерность - это не более, чем внешняя характеристика.- Ни фига, - возразил Кац, наливая себе полный стакан, мерность - характеристика сущностная, но не столько для субъекта, сколько для мира в целом. Любой скачок мерности повышает общую энтропию. Глупые поступки оказываются чудесами героизма, а недавняя история оборачивается мифом. Хуже того: даже новейшая история! Многие, например, всерьез уверены, что атсанские хортикультуртреггеры только тем и занимаются, что выносят за жрутерами дерьмо. Или пожалуйста, послушать, хотя бы, старого пердуна с его мечом...- Ланселота, - усмехнулся Хуман, - он, как вы правильно заметили, старый пердун, да еще и маразматик, поэтому не может служить корректным примером...- Какой Ланселот? - Вмешался Дмитрий в ученую беседу.- Ланс Банник, - хором ответили Кац и Хуман. Кац ткнул жирным пальцем куда-то в сторону:- Вон он, нашел друзей и вешает им лапшу про Черный Замок.- Где?! - Дмитрий вскочил из-за стола.- Да вон же, вон!Действительно, за соседним столом собралась компания, центром которой был не кто иной, как старичок из бара "Дракон". Старичок опирался, словно на клюку, на свой здоровенный меч. И как ему позволили протащить сюда это чудище? Наверное, в пылу праздника действительно приняли за клюку. Накачанные мужики, судя по гербовым татуировкам на бицепсах - беглые рыцари короны, внимательно слушали, как старик, зажмурившись, монотонно проговаривает какой-то текст. Дмитрий подошел поближе, прислушался....Перед нами стала расти громада Черного Замка, - вещал старик. - Чем ближе мы приближались, тем больший трепет внушало это богомерзкое строение. Оно заставляло сжиматься сердца храбрейших. Оно заставляло опорожняться их кишечники. Оно заставляло смеживать веки, дабы не мог коснуться глаз его омерзительных линий. Пусть этот замок вечно снится стражникам тюремного форта в их гнусных подземельях! Ненавижу их! Ненавижу!Выкрикнув это, старик открыл глаза и увидел Дмитрия:- Как... Спаситель!Беглые рыцари короны дружно обернулись к Дмитрию.- Это спаситель, почтеннейшие, - представил Дмитрия старик, - Рыцарь Предместий Дима Фленджер, победитель тридцати рогачей и одного керба.- Чушь, - один из рыцарей короны, высокий дородный блондин, усмехнулся. Остальные повторили его усмешку.- Чушь, - повторил первый, - мы, Ланс, с тобою дружим и готовы тебя слушать. Но чтобы шваль предместная победила керба... Да и тридцать рогачей - многовато для такого глиста. Чушь.Дмитрий только пожал плечами. Он не собирался настаивать на лаврах победителя. Но Ланс ему был сейчас нужен для разговора. Такая удача! Не придется лезть в шахты,