- И что вы тому сказали?
- А чтобы постарался освободить их, иначе...
- Иначе что?..
- Ах, я так понимаю, вы меня все равно не оставите в покое... Я ведь к вам всегда с чистой душой, сами подтвердите! Все, что могу, то и делаю!.. Мне скрывать нечего.
Только тут комиссар догадался, отчего так говорлива Жажа и откуда взялись эти плаксивые интонации.
По дороге домой Жажа заскочила в какое-нибудь бистро, а может, и в несколько, чтобы поднять себе дух!
- Сперва я удерживала Сильви, не позволяла ей связаться полностью с Жозефом... А потом, когда недавно поняла, что...
- Что вы замолчали?
И неожиданно, не выпуская ложки из рук, Жажа заплакала! Скорее комичное зрелище, нежели вызывающее сострадание: толстуха в лиловом халате хлебала из тарелки чечевицу и хныкала, как девчонка.
- Не надо меня подгонять... Дайте подумать!.. Легко, что ли?.. Погодите! Налейте мне...
- Попозже!
- Дайте выпить, тогда все скажу...
Комиссар решил уступить и налил ей в рюмку немного вина.
- А что вам надо знать?.. О чем я говорила?.. Смотрю, двадцать тысяч франков... Может, они лежали в кармане Уильяма?..
Мегрэ приходилось прикладывать некоторое усилие, чтобы сохранять ясность мысли и бороться с дремотой, навеянной не столько царившей в комнате атмосферой, сколько пьяными речами Жажа.
- Уильям...
И внезапно его осенило! Жажа посчитала, что эти двадцать тысяч франков вытащили у Брауна в момент убийства!
- Ах вот вы о чем подумали!
- Да я уже и не знаю, о чем думать... Да... Все, наелась. Закурить у вас не найдется?
- Я курю только трубку.
- Наверняка где-то валяются... У Сильви всегда есть.
Она тщетно рылась в ящиках комода в поисках сигарет.
- Их по-прежнему отправляют в Эльзас?
- Кого?.. Что?.. О чем вы?..
- Женщин... Как она называется?.. Тюрьма... На "О" начинается... Во времена моей молодости...
- Когда вы жили в Париже?
- Да. Об этом много говорили... Так строго обращаются с заключенными, что те пытаются покончить с собой... А недавно прочла в одной газете, что там есть и такие, которых осудили на восемьдесят лет... Чего-то сигарет не найду... Видать, Сильви унесла...
- Это она боится туда попасть?..
- Сильви?.. Не знаю... Я подумала об этом в автобусе, когда возвращалась... Передо мной сидела старая женщина и...
- Садитесь...
- Да... Не обращайте на меня внимания... Я уже ни на что не гожусь... И мне везде паршиво... О чем бишь мы говорили?..
В глазах Жажа мелькнула тревога. Она провела рукой по лбу и скинула на щеку прядь рыжеватых волос.
- Тоскливо на душе... Дайте выпить, а?
После того, как вы мне скажете, что вам известно...
- Да не знаю я ни фига!.. Чего я могу знать?.. Сперва с Сильви встретилась... Полицейский торчал рядом и слушал, о чем мы говорим... Мне только плакать хотелось... Сильви шепнула мне, когда целовала на прощанье, что во всем виноват Жозеф...
- А потом вы с ним встретились?
- Да... Я ведь уже говорила... Он отправил меня в Антиб предупредить Брауна, что если...
Жажа искала нужные слова. Похоже, у нее начались временные отключки сознания, как это порой случается у пьяниц. Она с тоской посмотрела на Мегрэ, будто хотела прижаться к нему.
- Не знаю... Не надо меня мучить... Я всего лишь бедная женщина... Вечно стараешься всем угодить.
- Э, нет, секундочку...
Мегрэ отнял у Жажа рюмку, которую та попыталась украдкой схватить: еще немного - ее окончательно развезет, и она просто-напросто завалится спать.
- Гарри Браун вас принял?
- Нет... Да... Он пригрозил, что если когда-нибудь еще раз встретит меня на своем пути, то мигом засадит за решетку... - Жажа осеклась и вдруг торжествующе воскликнула: - Оссгор!.. Нет... Оссгор не то. Это из романа какого-то... Агно... Во! Точно!
Она вспомнила название тюрьмы, о которой говорила до этого.
- Страдалицам, вроде бы, даже разговаривать не разрешают. Как вы считаете, врут люди?..
Мегрэ впервые видел Жажа столь несчастной и по-детски беспомощной.
- Ясное дело, если Сильви окажется сообщницей, ее посадят...
У женщины на щеках выступил сразу лихорадочный румянец, и она заговорила горячо и быстро:
- Сегодня вечером я все-таки многое поняла... И догадалась, откуда взялись эти двадцать тысяч... Гарри Браун, сын Уильяма, принес их, чтобы заплатить...
- Заплатить за что?
- А за все!
Жажа с вызовом и торжеством взглянула на Мегрэ.
- Я не такая дура, как, быть может, кажусь... Когда сын пронюхал про завещание...
- Извините! Выходит, вы знаете о завещании?
- В прошлом месяце Уильям рассказал о нем... Мы сидели тут вчетвером...
- То есть он, вы, Сильви и Жозеф...
- Ну да... Откупорили бутылочку, день рождения Уильяма отмечали... Начали говорить о том о сем... Он после того, как выпил, много нам рассказывал об Австралии, о жене, о шурине...
- И что же сказал Уильям?
- Что устроит им всем славную подлянку после своей смерти. Вытащил из кармана завещание, прочел кое-что... Не все... Не хотел называть имена двух других женщин... Сказал, мол, на днях отнесу нотариусу...
- Это было месяц назад? А в то время Жозеф знал Гарри Брауна?
- А у него никогда ничего не поймешь... Но он со многими знаком, работа того требует...
- Вы думаете, что он предупредил сына?
- Я этого не говорила! Сижу, молчу... Только вот думать себе не запретишь... Все эти богачи, скажу я вам, ничем не лучше остальных... Допустим, Жозеф действительно отправился к нему и все ему рассказал... Сын Брауна небрежно отвечает, что не прочь получить завещание... Но так как Уильяму ничего не стоит написать новое, будет лучше, если вместе с завещанием исчезнет и сам Уильям...
Мегрэ не успел вмешаться. Жажа плеснула себе в рюмку вина и поднесла к губам. Когда она вновь заговорила, в лицо комиссара пахнуло крепким перегаром.
И вдобавок она наклонилась! И, напустив на себя многозначительный, загадочный вид, приблизила к нему свое лицо!
...Исчезнет!.. Я именно так сказала?.. Мы с вами о деньгах, что ли, говорили?.. Двадцать тысяч франков... А может, потом еще появятся двадцать тысяч?..
Кто знает... А я что думаю, то и говорю... За такие вещи сразу целиком никто не платит... Что до Сильви...
- Она ничего не знала?
- Я же вам говорю, мне ничего не сказали!.. К нам сейчас не стучали?
Жажа внезапно замерла, охваченная страхом. Чтобы ее успокоить, Мегрэ пришлось отправиться к двери.
Вернувшись, он заметил, что она воспользовалась его уходом, чтобы выпить еще одну рюмку.
- Я вам ничего не говорила... И знать ничего не знаю... Вы поняли?.. Я всего-навсего бедная женщина, и точка! Бедная женщина, потерявшая мужа и...
Она снова разрыдалась, и для Мегрэ это было еще более тягостно, чем все остальное.
- Как по-вашему, Жажа, что делал в тот день Уильям между двумя и пятью часами?
Она смотрела на него, не отвечая. Слезы продолжали стекать по ее лицу, но рыдания казались уже менее искренними.
- Сильви ушла за несколько минут до него... Не думаете ли вы, что они могли, например...
- Кто?
- Сильви и Уильям...
- Могли что?..
- Ну не знаю!.. Где-нибудь встретиться... Сильви ведь вовсе не дурнушка... Молодая... А Уильям...
Комиссар не сводил с Жажа глаз и продолжал говорить с тем же наигранным равнодушием:
- Где-нибудь встретились, вот тут-то Жозеф их подстерег и нанес свой удар...
Жажа молчала. И, морща лоб, смотрела на Мегрэ. будто делала невероятное усилие, чтобы понять, о чем он толкует. Впрочем, ничего удивительного. Глаза ее уже поплыли, так что и мыслям не с чего было отличаться особой ясностью.
- Гарри Брауну поведали историю с завещанием, и он заказал убийство... Сильви заманила Уильяма в укромное местечко... Жозеф нанес удар... А затем позвали Гарри Брауна в одну из каннских гостиниц, чтобы тот отдал деньги Сильви...