Эдди и его главный демон
– Эди, если твой пытливый ум и пристальный взгляд во мне сейчас прожгут дыру, то есть риск, что ты чего-то из выше перечисленного лишишься. Намёк, я надеюсь, понят?
– А…да, сэр. Простите…сэр, – очнувшись от задумчивого забытья, пролепетал молодой шатен с пронзительными каре-рыжими глазами, отводя взгляд от стоявшего у статуи из тел инспектора. Молодой парень успел за прошедшие секунды раз триста возненавидеть и свою ориентацию и судьбу, однако каждый раз придушиваемые чувства по отношению к инспектору Джеку Моригрину накатывали вслед за волной восхищения от наблюдения за его работой, отключая от восприятия реальности и погружая в созерцательное остолбенение.
Когда, тогда ещё молодому стажеру, Эдвину Макмайстеру не повезло с выяснениями отношений со своим бывшим парнем, тяжелоатлетом Ричардом, его спас, приехавший по вызову, встревоженных шумом соседей, инспектор, угомонив одним выстрелом обезумевшего от наркотиков Ричарда, почти придушившего Эдвина. Инспектор, узнав его, не стал читать нотаций и не отвернулся, брезгливо игнорируя, а сгреб в охапку, затолкав к себе в машину и не дожидаясь скорой, отвез в ближайшую больницу. А когда же Эдвин выздоровел, и его определили к инспектору, Джек не выказал недовольства и не стал относиться к нему предвзято, в свете сведений о нём. Был строг, но по делу. Все заковыристые, ужасающие и тупиковые дела, которые только можно было представить на обучении, Эдвин познал на практике, работая с инспектором и когда его ещё не привыкший к подобному наяву и поэтому бурно реагирующий порой организм, вновь подводил его, инспектор не добивал, а давал время, чтобы он пришел в себя. Благодарность вкупе с молодыми грезами сыграли с Эдвином жестокую шутку, он влюбился и влюбился глубоко и бесповоротно.
– Эди. Эдвин, черт тебя дери. Макмайстер!!!
– Да, сэр, – Эдвин потряс головой, метнувшись к подозвавшему его инспектору и замерев с преданностью собаки рядом. – Простите, сэр, я…
– Влюбился в меня и уже в мечтах у алтаря произносишь мне клятву, – прокомментировал, всматриваясь в него инспектор, заставив покраснеть. – Черт, дери, ты посмотри, только, – схватив за воротник, инспектор повернул своего подопечного в сторону статуи, на берегу реки, которая была сделана из переплетенных между собой разодранных частей тел. – Вот это действительно заставляет задуматься. Эстет и соображающий малый. Ты только посмотри, ни капли крови не попало в реку и тела нанизаны как цветы, а машина…, – Джек не успел завершить свою речь, ощутив как в его руке, обмяк, потерявший сознание Эдвин. – Ну, парнишка растет. Уже не рвет его, прогресс на лицо, – хищно усмехнувшись, произнес передавая его подошедшему оперативнику с наказом сгрузить в его машину, инспектор.
Салки с судьбой. Понимание приходящее не сразу. Сквозь сны.
Утро добрым не бывает. Катаринка поняла это по раскалывающейся от дичайшей боли голове, когда очнулась от такого реального и уже быстро теряющего свою четкость сна. Рядом почувствовалось движение, и ведьма повернула голову в его сторону. Водопад из шелка платиновых волос закрыл обзор, но она успела рассмотреть руку и часть оголенного торса, когда осознала, что перед ней ректор. Боль испарилась, как и не было.
– Черт, первый раз за последние столетия видеть сон и тот черти о чем, – мрачно и холодно вздохнул ректор, повернув голову, посмотрел на окаменевшую белую сову и протянул к ней руку, погладив. – Тоже ранняя пташка? – ректор осекся и посмотрел на свою руку. На внутренней стороне запястья, у самой кисти, был знак двух полумесяцев, черного и серебряного, прилегающих друг к друг. Рога полумесяцев, смотрели в противоположные стороны. Такой же узор был и на запястье другой руки. – А вот это интересно…, – бросив взгляд на, по-прежнему, смотрящую, на него сову, ректор заметил в её глазах такой же знак. Взять в руки сову ему помешал ворвавшийся в комнату Валуа Старший.
– Скорее. Нужен ты. У нас пробуждается повелитель, но тело не подготовлено…
– А твои печати?
– А сам как думаешь, если я тут?
– Ясно. Черт дери. Где?
– У меня в покоях. С ним Валери. Процесс пока что сдерживаем, но…
– Понял. Пошли.
На большой кровати, заключенный в испещрённый трещинами кристалл, находился Рэдгар в облике снежного барса. Тело его подрагивало, но сам оборотень был погружен в сон. Периодически кристалл окутывался тьмой, которая как языки пламени колыхалась над ним.