— Симпатичных парней, — уточняет Лидка. Она выглядит задумчивой, и это смущает.
— Что тебя тревожит? — не хочу показаться навязчивой, но не могу не заметить грусть в её глазах.
— Не бери в голову, — отмахивается и быстро берет себя в руки. — А знаешь, какая у меня есть идея?
— И мне уже страшно.
— Пригласи на открытие этого парня с усиками. Мне не терпится посмотреть на эту достопримечательность по его носом, — она смеется.
— Тогда надо думать, что главной темой для разговоров будут именно эти усики, а не твой магазин, — хмурюсь в ответ. Звать в пару Демьяна у меня нет абсолютно никакого желания. Уж лучше я поеду с Германом и буду весь вечер выслушивать его идиотские шуточки, чем буду смотреть на парня, который охренеет от того, куда его позвали.
— Хм, — она тоже хмурится. Похоже, мысль о том, что идея неудачная, начинает доходить. — На открытие должны обсуждать только одни усики, — соглашается Лидка. — И это усики на презервативе, а не под носом твоего татуированного парня.
— Вот-вот, — энергично качаю головой, радуясь тому, что звать Демьяна все-таки не придется. — И все-таки мне очень интересно, чем заняты сейчас твои мысли, — от меня не ускользает то, что Лидка не полностью участвует в разговоре.
— Обещай, что не будешь смеяться, — предупреждение звучит так, словно мне нужно уже готовиться.
— Вот сейчас ты меня пугаешь.
— Эм, — она запинается на слове и снова замолкает. — Я сегодня видела твоего брата…
— Говори уже! — не выдерживаю.
— Я поймала себя на мысли, что сегодня на долю секунды приревновала его к другой! — произносит на одном дыхании и отводит взгляд.
— Охренеть! — выдаю в ответ, распахнув глаза. — Я … эм, — действительность такова, что я понятия не имею, что сказать в ответ. Нет, я определенно уверена в том, что между ними есть что-то, чего они не замечают или не хотят замечать. А теперь вдруг она признается в минутной слабости.
— Это секундное помешательство, не обращай внимание.
Возможно, это действительно так, и не стоит брать во внимание эту короткую эмоцию. Может, это была даже не ревность, а чувство собственности. То есть, вот увидела она Германа в компании с какой-то девушкой, с которой он шутил так же открыто и непринужденно, как и Лидкой, и сыграла эта якобы ревность, что он ведет себя так ещё с кем-то. Ох, черт, как же это сложно.
— Думаешь? — она смотрит на меня так, словно мои слова это единственно верный вывод. — Да, скорее всего. Просто, я же девушка красивая, а Герман всегда рядом… тоже красивый. Его шуточки веселят меня, и я привыкла к ним. А тут вдруг вижу, что он с другой и они смеются…
— Я вообще не поняла сейчас твоей логики, но пусть будет так, — и сейчас проще согласиться, чем разбираться в нитях её мыслей.
— Я к тому, что ты права. Это просто секундное помешательство, и не стоит обращать на него внимание.
А я бы и с радостью. Но сам факт того, что она даже на короткий миг об этом задумалась, не дает мне принять её слова всерьез.
Вечер, улица, «Презервативная»…
Именно так я начала бы следующую главу своей жизни.
Это скорее похоже на знаменитое «Ночь, улица, фонарь…», сказанное низким глубоким голосом.
— Это что? — ахнув, прикладываю ладони к груди и театрально закатываю глаза. А Герман весело ухмыляется и хихикает в кулак.
— Похоже, что Лидка решила развернуться не на шутку, — брат наклоняется и шепчет мне в ответ.
Итак, открытие «Презишной», как назвал её Гер, состоялось в субботу вечером.
В мою голову ещё раньше закралась мысль о том, почему бы это Лидка устраивает открытие магазинчика вечером, а не утром, как все нормальные предприниматели. Почему нет арки из шариков, и не предусмотрен подросток, раздающий флаеры? Хотя, последнее было бы дико и уголовно-наказуемо.
Тарасова искренне любит и уважает всё европейское, поэтому процесс открытия — это не просто распахнуть двери для новых покупателей. Она устроила целую вечеринку с шампанским и закусками. Что-то вроде приема. Выглядело это конечно чересчур пафосно и необычно для гражданина Российской Федерации, но ей, как и всегда, было абсолютно наплевать на любое мнение, которое не совпадало с её.
— Королёвы! — крикнув из дальнего угла своего пристанища, она направляется к нам.
Подав два бокала с шампанским, вопросительно смотрит на меня и брата.
— Ну, и как? — мы её восторгов не разделяем, а Герман вообще хохочет в голос.
— Это шоу-рум. Ты… какого хрена, Лид?! — истерический хохот теперь царапает и моё горло, стоило только представить себя в новом амплуа.