Делаю тоже самое, прикусив губу. Даю ей понять, что думаю о том же.
Взгляд не отводит, но лишь потому, что находится в ступоре… снова.
Сжимаю вилку в своей руке, стараясь сосредоточиться и продлить этот момент.
— Ты серьезно? — хмурится, но кажется не шутит.
— Почему бы и нет. Я докажу тебе, что это бывает, а взамен, ты поможешь мне в баре.
— Отличная прерогатива, тебе не кажется? — издевается она, а я не верю своим собственным ушам. — Секс против работы в баре. Как ты себе это представляешь?
— Я умею обращаться с женским телом, — отвечаю ей, хотя понимаю, что речь была вовсе не об этом.
— Я про работу в баре и основную в библиотеке, — отвечает, а я улыбаюсь еще шире. — Черт, я не это хотела сказать. С чего ты взял, что лягу с тобой в постель? — она возмущается, но я прекрасно вижу, как реагирует её тело. Она возбуждена и отвечает на каждый мой жест, взгляд и мимику.
— Нет. Я не хочу в постели, — встаю и пересаживаюсь рядом. Наклоняюсь и говорю чуть слышно на ухо. — Я хочу тебя сзади и прямо у этого стола.
Она вновь вздрагивает. Быстро опускаю взгляд на плотно сжатые ноги. Кладу руку ей на бедро и чуть сжимаю.
— Расслабься. Нет ничего плохого в том, что парень так открыто говорит о том, что хочет трахнуть тебя. Ты безумно сексуальна в гневе, — она поворачивает голову и таращится на мои губы, а воздух между нашими лицами становится настолько густым, что дышать становится тяжелее.
— Настолько сильно, что у твоей ладони есть все санкции лапать мою ногу?
— Если б не люди вокруг, я решился на что-то более откровенное, — её губы влажные и я, послав всё к чертовой матери, прикасаюсь к ним.
Не хочу давить. Хочу, чтобы было еще интереснее, ещё горячее, ещё интимнее и сексуальнее. Это что-то вроде прелюдии, когда ты даже не представляешь, как её тело будет реагировать под твоими ласками. Ты не знаешь, какой интонации её стоны, и стонет ли она вообще. Любит ли она поглаживания или покусывания. Ты, как скульптор. Возможно, сможешь создать идеальное произведение, а возможно перед тобой обычный кусок сухой старой глины. Ужасное сравнение, но только оно приходит в мой расплавленный от ощущений мозг.
Мои губы лишь слегка касаются её. Я знакомлюсь с ней, шаг за шагом, но мне уже нравится сладковатый вкус от её матовой помады. Она мягкая и податливая, но так это на самом деле? Хочется разгадать загадку.
— Твою то… — тянет она с закрытыми глазами, когда я отстраняюсь и усмехаюсь в ответ.
— В трусиках как? — спрашиваю тихо в её губы, наблюдая за тем, как дрожат ее ресницы.
— Влажно, — кивает так непринужденно, словно соглашается, что тоже будет кофе с сахаром.
— Очень?
— Очень, — снова кивает, но глаз не открывает.
— Прислушиваешься к ощущениям? — оригинально, бл*. Такого у меня ещё не было.
— Агамс, — отвечает, и эта светская беседа веселит меня всё больше.
— А если с языком?
— Если я отвечу, боюсь, ты перестанешь общаться с такой падшей женщиной, — и после этих слов она открывает глаза, а я смеюсь.
— Уверен, что будет с точностью до наоборот, — и снова приближаюсь, захватив её рот одним уверенным поцелуем.
Зарываюсь пятерней в её волосы, затянув их в кулак, чтобы не могла отстраниться. Да, это было достаточно жестко с моей стороны, но… к черту! Напираю, умоляю языком, чтобы разомкнула губы. Она повернулась ко мне практически полностью, ухватив за запястье руки, которой я сжимаю её волосы.
— Открой рот, Котлетка, — прошу, и понимаю, что осип. Вместо голоса лишь странный хрип.
И я не даю ей ответить, снова прильнув к её губам. Поля, коротко простонав, впускает меня, и наши языки соприкасаются. Святые лоси! Мне снесло башку напрочь, когда я углубил поцелуй. Я готов был взять её прямо тут. Поставить на ноги, развернуть к столу и сделать всё то, что так ярко рисует сейчас моя фантазия.
— Кхм, — корректное покашливание сбоку рушит волшебный момент. — Простите, но не могли бы…
Я поворачиваюсь. Сфокусировать взгляд сразу не получается, поэтому проходит несколько секунд прежде, чем я отвечаю.
— Да, простите, увлекся! — и улыбаюсь во весь рот, от чего молоденькая официантка краснеет.
Бл*ть, сейчас, больше всего на свете я хочу убраться из этой столовой и продолжить то, что начал. Но у Полины другие планы.
Сейчас не стеснена, не смущена. Она смотрит на меня долей вызова и недоверия. И мне это нравится.
Официантка уходит, и мы снова остаемся вдвоем.
— Нам придется здесь задержаться, — смеюсь, ткнувшись носом в её волосы.