— Погоди, что? — она громко икает в трубку. — Прости, я занервничала. Мне же не послышалось?
— Нет.
— Сегодня?
— Да.
— А они в курсе, что я приеду?
— Думаю, да.
— А можно как-то дать чуть больше информации?
— Нет, нельзя. Иначе, я боюсь, что ты откажешься.
— Действительно, — фыркает Полина. — Я нихрена тебе не скажу, чтобы ты не сбежала в другую страну.
Я смеюсь в ответ. Её нестандартные шуточки безумно веселят. Вот именно по этой причине я тоже иногда позволяю себе вольности, издеваясь над ней.
— Слушай, я вовсе не хотел напугать тебя. Отец действительно позвонил мне сегодня и пригласил на ужин.
— Это как-то странно звучит, тебе не кажется? — спрашивает она.
И этот вопрос наталкивает меня на мысль. Я даже не потрудился обмозговать свое предложение, прежде чем озвучить его девушке. Естественно, с её точки зрения это все, наверное, звучит не совсем обычно. Обычно, люди говорят "родители". Я, к сожалению, таким набором похвастаться не могу. Да и с отцом, до недавнего времени, у меня были не самые лучшие отношения.
Но что-то определённо меняется, и я решаюсь поделиться этим с блондинкой.
— Моя история не совсем проста, детка, — я буквально выдавливаю из себя эти слова.
— Ты говоришь так, словно ты маньяк розыске, — она нервно смеётся.
— Господи, — я закрываю глаза и смеюсь в ответ. Какой же нужно обладать фантазией, чтобы именно это пришло в голову. Она бы могла подумать, что отмотал срок или, что у меня в жизни было довольно болезненное расставание, как в бразильских сериалах, или, что у меня дома есть та самая "красная комната" (про эту муть мне рассказывала когда-то впечатленная книгой Лиза). Но нет же, я маньяк в розыске. Отлично!
— Неужели я права? — пищит девчонка. Её голос предательски дрожит.
— Конечно, нет, Поль. Ну что за чушь? Это… не совсем телефонный разговор. Я очень хочу, чтобы ты поехала со мной, — я кусаю губы, но все равно произношу это вслух. — Пожалуйста, — и очень надеюсь, что она поняла. Мне очень нужна её поддержка, чтобы снова не сорваться в собственном доме.
— Тогда у меня есть условие.
— Согласен.
— Ты даже не узнал какое, — охает она.
— Без разницы, — мне нравится то, как она мыслит.
— По пути ты расскажешь мне то, чего я не знаю, — и я прекрасно понимаю, о чем она говорит.
— Хорошо, — чуть медлю, прежде чем ответить, потому что не ожидаю, что так скоро придётся посвящать её в эту сферу своей жизни.
Я не стыжусь того, что было между мной и отцом. Не стану оправдываться перед ней, выставляя виноватым только его одного. Нет. В том, что происходит между нами, виноваты мы оба и никак иначе. Он мог хотя бы сделать вид, что скорбит по матери, а не прыгать в койку практически сразу после её смерти. А я… даже не знаю. Наверное, я должен был попытаться поставить себя на его место. Но, возможно, я оказался ещё большим собственником, чем думал. Тогда, когда я ещё жил в том доме, мне казалось, что он позволял мачехе менять всё, что так упорно строила моя мать.
Бл*ть, я был чертовски зол на отца. И вся эта злость обрушивалась на него каждый раз, как только он давал повод. И самое удивительное то, что я никогда не винил в своих гормональных проблемах ту, что теперь была рядом с ним.
— Ого! — Полина вытягивает губы в удивленное "о!", когда мы выезжаем на трассу, ведущую в загородный поселок. — Прости, я не знала. Соболезную, — она говорит искренне, и я чувствую это горячим отпечатком её приободряющего касания к своему плечу.
— Да, спасибо. Прошло уже достаточно времени, чтобы принять то, что её больше нет.
— Я понимаю, почему ты злишься на отца, но, знаешь, ему ведь тоже тяжело, — она устраивается поудобнее на сиденье рядом со мной и поправляет ремень, который перекрутился около её плеча.
В машине играет "FranzKanoBeats", и мне хорошо. Рядом девушка, которая внезапно ворвалась в мою жизнь, но так аккуратно и абсолютно ненавязчиво изменила в ней многое, что я улыбаюсь собственным мыслям, совершенно забыв про вопрос, который повис в воздухе без ответа.
— И…? — тяну букву, подталкивая её к дальнейшему выводу.
— Может, спустя такой длительный период молчания, всё — таки вам обоим стоит закричать? — она поворачивает голову, глядя в темноту.