— Тогда я ничего не понимаю, — она растерянно озирается по сторонам, и взгляд тут же натыкается на парней, которые до сих пор играют в защитников. — Ещё две минуты и вам придётся на мне жениться, — звучит убедительно, и парни тут же отпускают его.
— Вот и мне интересно, что же произошло за те несколько часов, что её нет рядом со мной, — киваю в сторону бара. — За рукоприкладство заплатишь выпивкой в двойном размере, — иду вперёд, а сам потираю скулу. Точно будет синяк. — И как ты только мне зубы не выбил, идиот?! — удивляюсь вслух.
— Умею бить так, чтобы синяков не оставалось.
Я оглядываюсь на несколько секунд, поймав ответную усмешку.
Мы располагаемся за стойкой. Посетители всё ещё с испугом смотрят на нас, но когда атмосфера слегка остывает, вновь возвращаются к своей выпивке. Я достаю заначку из-под бара и ставлю на стойку.
— Судя по тому, что в бутылке нет примерно двух бокалов, то по лицу ты получаешь не так часто, — замечает Гер.
— Ты такой догадливый! — язвлю в ответ и морщусь от боли.
— Извини, — он замечает это. — Откуда мне было знать, что ты не причем, — виновато жмет плечами, хотя это больше наиграно. Думаю, что ему ни хрена не жаль.
— Это кто, Дем? — Сема все еще эмоционирует и смотрит на Германа, как на врага.
— Герман, это Семен и Рома, мои друзья. Парни, это Гер, старший брат Полины, — я представляю их другу, а в ответ получаю лишь кивки. Жать друг другу руки они явно не намерены.
— Чего ж ты с кулаками то сразу лезешь, Герман, брат Полины? — Петров не тянет с главным вопросом. — Подожди, Ром, — прошу я и поворачиваюсь с Королеву. — Расскажи мне, — наклоняюсь над стойкой, оказываясь к нему чуть ближе.
— Да и рассказывать нечего. Я услышал, как она приехала и на сестре лица не было, когда я вошел в комнату. Сидит на кровати с телефоном в руке, а сама белющая, как простыня. Я сразу смекнул, что дело в тебе, ну и рванул сюда.
— Ты болван! — даже не пытаюсь сдержаться. — А выяснить всё не пробовал?
У меня даже нет желания злиться на него. Я вполне оправдываю его действия. Будь у меня сестра, с чьи парнем я буквально на днях вел задушевную беседу, я бы тоже подумал, что причина именно в нем. Поэтому, всё вполне логично. Хотя половина лица до сих пор ноет.
Время уже позднее, но Поля могла бы позвонить, ведь она в курсе, что я на ночной смене. Значит, тут два выхода, к сожалению, оба не в мою пользу. Первое, она действительно перестала мне доверять и не посчитала нужным посвящать меня в свои проблемы, даже несмотря на то, что я неоднократно и прямо сказал о том, что между нами всё действительно серьезно. Я перестал играть в её игру. Хотя, если, подумать, то чья была ещё игра. Либо остается второй вариант, случилось что-то действительно серьезное, раз её мозг даже не сообразил, что нужно позвонить мне. Но ведь она должна была рассказать Герману.
Да что за хернь, мать вашу, происходит?
— А ты Лидке звонил?
— Ты на часы смотрел? Она мне нос отгрызет, — возмутился Королев, а я хохотнул в кулак. М-да, Лидка может.
— Звони, мне похрен, что и где она тебе отгрызет!
Парни всё это время молчат, наблюдая за диалогом, но уходить не спешат. Чуют, что запахло жареным.
Герман залпом выпивает стопку текилы и закусывает свежим лаймом. Скривившись от вкуса, достает телефон из заднего кармана джинсов.
— Ты меня на преступление подбиваешь, — ворчит он, перелистывая пальцем телефонную книжку.
— Это тебе за моё помятое лицо, — отзываюсь тут же.
— Всю жизнь припоминать будешь? — он прикладывает телефон к уху и поднимает взгляд на меня.
— Хотелось бы, — усмехаюсь и коротко киваю, и Герман тут же понимает, что именно я имею в виду.
— Лид! — он осторожно зовет её, а дальше даже я слышу, как громко кричит блондинка. — Да тихо ты! — рявкает Королев и Лидка тут же затыкается. — Что с Полинкой случилось? — дальше она что-то долго рассказывает парню, и я вижу, как он меняется в лице. Сначала бледнеет, потом багровеет. Его ноздри раздуваются, а пальцы, сжимающие телефон, начинают белеть. Собственно, как и те, что на другой руке, которые сейчас сжимаются в кулак. — Я убью этого урода! — та-а-а-ак, а вот это уже интересно.
Они общаются еще несколько минут, и потом он отключается.
— Вот же ублюдок, а! Ты подумай! — он сокрушается, в то время, как мы втроем нетерпеливо ждем развязки.
— Герман! — выкрикиваю, не выдержав, и даже ударяю ладонью по столешнице, от чего парочка посетителей снова вздрагивают, боясь «продолжения банкета».
— Леха, свинья заморская! Заявление, бл*ть, на неё накатал в полицию, что она якобы бабло у него сперла, — Герман ударяет ладонью по тому же месту. — Вот же тварина, а!