Утро выдалось мрачным и пасмурным. В любую минуту мог пойти дождь, но это меня даже немного радовало. Мне очень хотелось ощутить что-то постоянное и неизменное. То, что всегда и везде одинаково действует на тебя – смывает все фальшивые запахи и дает почувствовать себя самим собой. Именно так бы сейчас на меня подействовал дождь.
Я вышел из кухни, прошел через коридор и оказался на крыльце. Над головой по-прежнему поскрипывал флюгер. Газон (в высоту уже сантиметров пять) неохотно изгибался под периодическими порывами ветра, а листья винограда, наоборот, податливо трепыхались, словно маленькие рыбки на суше. Пыль на дороге за забором кружила, создавая небольшие воронки. Я сделал еще пару шагов и остановился на лужайке, наслаждаясь порывами прохлады и уже ощущая легкую морось на лице.
Меня вновь посещали мысли о моей матери: «Приехал ли я сюда ради нее или ради себя? И что бы она сказала на это сама?» – мне хотелось услышать ответы, и единственный человек, которому я бы мог довериться в данных вопросах, была моя сестра. Но втягивать Лизу в ситуацию, в которой я сам до конца не разобрался, мне не хотелось. Вся эта история могла иметь самые непредсказуемые последствия, и пользоваться ее помощью было бы верхом эгоизма. Единственным веским рычагом, продолжающим толкать меня вперед, оставались слова Дэна: «Ты сможешь попрощаться с ней…» – это вновь напоминало мне то, что я здесь не только ради себя. После того, что я видел и через что прошел, я понимал, что это не просто слова – это реальная возможность, которой я обязан воспользоваться. Цель, до которой должен дойти. И по достижении этой цели моя фантастическая история о целеустремленности, семье, доверии и любви сможет дать кому-то возможность раскрыть в себе потайные двери и увидеть, кем мы по-настоящему являемся.
Наверняка, если бы Чакки сейчас слышала мои мысли, она бы предложила превратить это в песню и плакать ее под гитару в электричках и подземных переходах. Но эти мысли давали мне возможность сосредоточиться и настроиться на неизвестность, которая чем ближе подкрадывалась, тем больше начинала меня пугать.
Капли дождя становились больше. Я поднял лицо к небу, закрыл глаза и стал наслаждаться падающими точками прохлады, растекающейся по коже. Какое-то время я стоял, не двигаясь, а затем спокойно вернулся к реальности. На мгновение выглянуло солнце, и в тот момент я понял, что нахожусь там, где должен находиться. А ощущение готовности к новому и неизвестному, наконец, взяло верх над неуверенностью и страхом. Я провел руками по мокрым волосам, разбрызгав радужную росу. Из открытой двери дома доносился аромат свежего кофе. Я поспешил внутрь, снять его с огня и позавтракать.
На часах было уже 11:00, когда я собрался выходить из дома. Очки остались лежать у закрытого ноутбука. Я посчитал, что для начала необходимо осмотреться собственными глазами и составить общую картину окружения, не прибегая к помощи Чакки. После моей утренней медитации дождь разошелся в полную силу и низвергся плотным потоком, затопив землю. Теперь же, небо успокоилось и сквозь тучи уже пробивались первые солнечные лучи, предвещающие теплый день.
Я вышел в коридор, где на меня со стен смотрели незнакомцы со счастливыми лицами, но мое внимание было приковано к Кэт. Задержавшись у стены, я неторопливо проходил от одной фотографии к другой. Здесь Кэт довольная плещется в воде (снимок немного размытый, видимо, вода попала на объектив). Она была совершенно счастлива в этом, навсегда остановившемся, моменте. Пройдя дальше, я увидел забавное портретное фото: темный фон, профессионально поставленный свет, проработанный макияж и прическа, но все это совершенно нелепым образом контрастировало со старательно скорченной гримасой. Кэт полностью отдалась этому кадру, без малейшей сдержанности скривив рот, высунув язык и сведя глаза к носу. «Эйнштейну такого и не снилось», – подумал я. Дальше шли многочисленные семейные фотографии празднований и застолий, фотографии из домашнего архива, детские фото. Здесь она играет с каким-то мальчиком лет семи, здесь – смущенно обвивает массивные плечи симпатичного парня, здесь – прогуливается по лесу рядом со старым заброшенным домиком. Будет ли здесь однажды висеть моя фотография? Я отошел от стены и начал обуваться, вновь заводя разговор с самим собой.