– Раз уж ты с ней знаком, быть может, ты немного склоняешь чашу весов на свою половину, но я все равно не доверяю тебе, – тон кавказца стал чуть спокойнее и ровнее.
– Я не прошу тебя мне доверять, я просто хочу уважительного отношения и вкусный шашлык. У меня нет здесь грязных дел, и я не ищу никакой выгоды. Если ты узнаешь, что я тебе вру, разрешаю тебе первому прийти и выкрутить мне яйца. Что скажешь?
Молодой парень в белой футболке, фартуке и сетчатом чепчике, стягивающем густые волосы, вынес большое блюдо с мясом, передал его моему собеседнику и с многозначительным молчанием удалился.
– Ешь и проваливай, – он протянул мне заказ, и мы негласно сошлись на том, что на какое-то время можно прервать баталии. Я отнес поднос на свое место и приступил к трапезе.
Мясо было волшебное: прожаренное до последнего волокна и сочное, будто пропитанная губка. Ни пережаренной корки, ни жира, ни лишних специй. Аджика дополняла блюдо, придавая ему пикантности. Я умял целый шампур за несколько минут и отвалился на спинку, позабыв о неприятном разговоре, который еще должен был продолжиться.
Здоровяк подошел к моему столику, в руках у него был чек и стакан воды.
– С тебя двести пятьдесят. Вода бесплатно, – его акцент, который я в какой-то момент перестал замечать, вновь явно слышался.
Я тут же достал деньги из заднего кармана и положил на стол.
– Спасибо, было чертовски вкусно.
Он взял деньги и начал отдаляться, но я вновь его окликнул:
– Послушай, я вряд ли смогу удержаться и не посетить вас снова, поэтому хватит этих детских игр. Меня зовут Артур, будем знакомы, – я тянул руку, а он смотрел на меня, обдумывая свои дальнейшие действия.
– Гафу, – кавказец неохотно подошел и пожал мне руку, – но это исключительно из-за Кэти и никак иначе.
– О, Гаф, да ты наступил себе на горло, – усмехнулся старик, попивающий пиво.
– Сидр, старый алкаш, не лез бы ты в чужие дела! – рявкнул кавказец сквозь зубы.
– Я и не лезу. Просто с моего ракурса хорошо видно, что этот парень не сделал и, скорее всего, не сделает ничего дурного. Не стоило устраивать ему этот концерт.
– Ты не отличишь шум прибоя от журчания своей мочи в писсуаре, а теперь на тебя снизошло озарение? Или это просто стадия «семейного психолога», которая открылась после семи стаканов пива?
– Тебе нужно научиться держать себя в руках, Гаф, и постараться забыть про… И жить в обществе, как большинство нормальных людей. А стакан всего лишь шестой, – он встал из-за своего стола, бросил пару смятых купюр рядом с пустым стаканом и медленно направился к выходу.
– Я тоже, пожалуй, пойду, – я встал из-за стола, – не скажу, что было приятно познакомиться, но лучше уж закончить на фальшивой ноте, чем вовсе не спеть.
Кавказец анализировал мои слова, когда его внимание переключилось на входную дверь, в которую вошел очередной посетитель. В проеме появились две фигуры: полная пожилая женщина и такого же телосложения мальчик. Ее звонкий голос развеял напряжение, царившее в стенах закусочной.
– Гафу, солнце, мы проголодались. Сделай нам свои шикарные ребрышки, только сегодня побольше овощей, у меня игривое настроение! – она рассмеялась и, как у себя дома, прошла мимо всех столов, сев за строго определенный. Мальчик, немного замешкавшись, побежал за вслед за женщиной.
Гаф оживился и расцвел. Он приблизился к посетительнице, совершенно забыв о моем присутствии, и мне это было на руку. Я начал неторопливо собираться, чтобы покинуть заведение.
– Лика, дорогая, тебя так давно не было! Садись, я принесу немного виноградного сока, или ты сегодня не за рулем?
– Мы с внучком едем в город, Гаф, так что сок…
Я вышел из шашлычной, до конца не понимая, насколько абсурдная ситуация создалась внутри. Либо здесь обитают очень странные люди, либо я неудачник, притягивающий гребаных маньяков.
Солнце уже начинало припекать в полную силу, и я посмотрел на шляпу, которую держал в руках. Надевать я ее не стал, чтобы не шокировать окружающих. Слишком уж здесь всё близко воспринимали к сердцу. На часах стрелки подползали к тринадцати тридцати, и в моих планах все еще оставалась прогулка в сторону моря. Я направился вдоль улицы, по которой шел ранее, и увидел ковыляющего впереди старика, самоотверженно отстоявшего мою честь в закусочной.