Мне не составило труда догнать его, даже не слишком ускоряя шаг. Я тактично кашлянул, и старик оглянулся. Тот элемент декора, коим он являлся, сидя за столиком в закусочной, при ярком дневном свете превратился в живого человека со своим запахом, мыслями и привычками. Я понял, что не обратил внимания ни на его одежду, ни на лицо, ни на голос (хотя он довольно громко выражал свое мнение). Потрепанная джинсовая жилетка, старая, давно не стираная рубашка, штаны непонятного цвета, которые уже не мог удержать ремень. Старик сказал Гафу, что выпил шесть стаканов пива. Но кроме характерного запаха этого факта больше ничего не выдавало – он держался ровно и уверенно. Мы оценивали друг друга несколько мгновений, но его интерес быстро пропал, и он направился дальше, ничего не сказав. Я последовал за ним, с трудом выдерживая его неторопливый темп.
– Прошу прощения. Спасибо, что заступились за меня там. Конечно, пик накала уже прошел, но было приятно осознать, что есть в этом городе люди здравомыслящие.
– Боже, парень, я просто не удержал язык за зубами, не стоит делать из меня национального героя, – его голос был изъеден табачным дымом и, с характерной звонкой хрипотцой, выходил из легких.
– Не хотел вам мешать, сам не знаю зачем подошел. Просто нам, похоже, в одну сторону, и мне нужна порция нормального общения, после того лаянья с Гафу.
– Это нормально для нашего цербера. Так он отпугивает нежелательных элементов.
– А откуда столько злобы?
– Парень, а откуда у тебя эта сраная шляпа?! Ты приехал в чужой город, где все друг друга знают, и хочешь за день понять, как здесь все устроено и для всех стать своим?
– Нет, но… – старик вырвал мои слова и продолжил.
– Конечно, то, что ты вывел из себя Гафу, это единичный случай за последнее время. Тебе просто не повезло. Но, на самом деле, его реакции есть оправдание.
– И какое же, если не секрет?
– Это довольно долгая история, и мне очень не хочется в нее погружаться.
– Что ж, дело ваше. Я просто хотел немного понять местный уклад. Возможно, это облегчило бы мое нахождение здесь, – мне действительно была интересна подноготная здешней жизни и, через истории проживающих здесь людей, я хотел ей проникнуться. Я часто так делал, когда посещал незнакомые места, и эта тактика меня не подводила. Главное было найти правильного человека с правильной историей. Украдкой наблюдая за стариком, я все больше и больше был убежден, что именно он поможет мне адаптироваться к окружающей среде.
Проезжая дорога, по которой мы шли, плавно перетекала в насыпную пешеходную тропинку. Куда и откуда по ней ездили автомобили, для меня оставалось загадкой. Мы прошли через старые разбитые ворота в небольшой заповедник, молча размышляя каждый о своем. Над головой нависали огромные ветви неизвестных мне деревьев. Они равномерно чередовались с голыми высокими стволами сосен, которые издавали головокружительный хвойный аромат. Под ногами хрустели сухие ветки, и после каждого своего шага я слышал шорох спасающихся от смерти ящериц. Птицы шумно махали крыльями, цепляясь за верхушки деревьев. Впереди мельком проносились белки, не давая толком себя разглядеть. Этот лесок был по площади не больше хоккейного поля, но даже его наполняло большое количество жизни, и это было для меня удивительно. Мы вышли из леса и попали на ровную прогулочную площадку, отделанную камнем и тротуарной плиткой. По периметру ее окружали лавочки и уличные фонари. Через несколько шагов нам открылся вид на пляж, втиснутый меж двух могущественных горных насыпей. Спуск к нему обеспечивала тяжелая бетонная лестница, рядом с которой и остановился старик. Я огляделся по сторонам. Слева стояла небольшая каменная беседка с видом на пристань. Справа располагались дома, отели и развлекательные заведения с табличками «Закрыто». Шум моря действовал успокаивающе, и я уже стал растворяться в убаюкивающем гуле, как вдруг услышал резкий голос старика, который извлек меня из глубины размышлений.
– Все так же, как и всегда, и это греет мне сердце. Кому-то всегда подавай новые виды и эмоции, а я уже сорок лет к ряду почти каждый день прихожу на это место в надежде на то, что все останется на своих местах, – он хрипло вздохнул, – и, слава богу, все так и остается. Наверное, это и есть любовь к дому.