– А коли я не для себя, а для всех?
Макс заранее знал, всерьез обсуждать это в деревне глупо. Лендлорды в их краях не водились и основной проблемы арендаторов – повышения платы не существовало. Свой клочок земли с незапамятных времен имелся. Политика по здешним понятия была дурость городских и существовала отдельно от деревни. Повседневные будничные заботы не особо навевали желание интересоваться событиями, происходящими в соседней долине. Что уж говорить о побережье или метрополии.
Идеологические или политические бури, если и случались, крайне редко задевали кряжистых здешних мужиков с мозолистыми руками. Большинству крестьян совершенно безразлично, кто там наверху ими управляет. Лишь бы лишний раз не трогали. Где находятся Каренские острова, и на кой Макс там три года болтался редко кому известно. Вот причину отъезда все помнить будут до смерти.
– Я думал ты умнее, да видать образование мозгов не добавляет, – скорбно качая головой, удивился Либан.
Макс невольно рассмеялся. Он сам недавно почти слово в слово подобное сказал.
– Нельзя вечно сидеть в горах. Случись завтра очередной налог и что? Жаловаться здесь некому, а в город, никто из вас не поедет по той простой причине, что неизвестно, к кому там и обратиться. Будете пыхтеть и платить.
– А ты все изменишь! – с непередаваемым сарказмом в голосе согласился дядька.
– Мы. В одиночку бесполезно и пробовать. Для безродных, но достаточно честолюбивых попасть наверх много значит.
С дядькой он не стеснялся говорить о том, за что другому обязательно вырвал бы язык, посмей сказать нечто подобное вслух.
– Вона как, – протянул Либан. – Мы. Ты и твои товарищи. Вы вчера под смертью ходили, сегодня вместе за властью устремились.
– Да! Лучшая проверка для человека война. Там сразу видно кто чего стоит.
– Она закончилась. Теперь вы все хотите получить жирный кусок. А каравай не обязательно резать поровну.
– И что?
– Тогда подумай… Кто за своего вступится коли не семья и Клан? По сторонам глянь. Кабаки и рестораны кто держат? Итины. Хлеботорговля и даже булочники – насаги. Рыболовецкий промысел и консервные заводы – таузы, бакалея – сиолы…
– Ну не совсем так, – удивился неожиданным познаниям племянник, – но я понял.
Действительно, посмотреть внимательно, так обувь делают люди из определенных Кланов, шляпы и одежду шьют совсем иные, извозом занимаются почти всегда сиромы и даже на заводах и шахтах нередко выходцы из одних мест…
– Потому как свояка тянут. Сам устроился – помоги другому. А кому? Знакомому. Родственнику. Кого соседи или добрые люди посоветовали и плохого не скажут. Не все пробьются и не каждый доволен, зато при деле. А грухи где?
Наши все больше в долины идут, согласно кивнул Макс. Знакомое дело. Когда голодных ртов становилось с избытком, многие родители отправляли своих отпрысков на заработки в низины. Там редко плохо принимали. Все в курсе: приходят трудолюбивые молодые люди и всегда можно проверить с кем имеешь дело.
Отработав оговоренный срок, часть из них, обратно так и не возвращалась, особенно девушки, находя на новом месте своё семейное счастье. Связи между горными и долинными Кланами давно стали нормой, но действительно в города горцы шли редко, предпочитая знакомый труд на земле. А в промышленности целые отрасли были оккупированы выходцами из одного района, Клана, крайне редко племени.
– Понял, – довольно сказал Либан. – Идешь в политику, веди за собой наших ребят. Они выполнят твой приказ, а ты их потащишь за собой. Выше.
Макс хмыкнул. Занимательное дело. Кто идет на шахты, а кто в политику. А какая разница? И там, и там попытка выйти в люди. Парням сегодня все равно, им бы авторитетного человека, а слушаться старших научили в детстве.
– Есть кто на примете?
Либан удовлетворено кивнул. Племянник не стал изображать сильно умного и вытаскивать свои дипломы. Правильный совет с вежеством принимает – будет из него толк.
– Ты когда последний раз в Молельном доме был?
– Если нет иной возможности разрешено ходить в Ортодоксальную церковь, – поскучнев, сообщил Макс, основательно подзабывший, когда он посещал службу, – токмо исповедоваться запрещено и признавать над собой власть духовную епископата.
Горы испокон веков верующий край. Здесь веруют в Бога не формально, а на самом серьезе, и по всей правде. И это прекрасно совмещается с явными пережитками древних времен. Каждые пять лет все мужское население старше двадцати одного года собирается у старинного дуба, выслушивая отчет предводителя Клана или избирая нового. Естественно если умирает старый, то встреча состоится раньше, но сроки стараются выдерживать четко.