Прапорщик прервал Колино повествование:
— Смотри-ка! Да это же Пес, мать его за ногу, в башмаках!!!
Впереди беззаботно топал старый знакомец. Мешок за спиной, неизменные боты, весело болтающийся хвост.
Палваныч потер руки в предвкушенье расправы.
— Вот пегая бестия! Сейчас догоним. Объявляю операцию «Ко мне, Муму!». Подкрадываемся, ловим, допрашиваем и топим.
Глава 6.
Собака дает показания, или Обострение противоречий
Есть сведения, что человеческий взгляд «осязаем», то есть стоит нам на кого-нибудь уставиться, как наша жертва подсознательно забеспокоится и примется искать источник раздражения.
Вероятно, этот слабо изученный психологический феномен распространяется и на псов в башмаках.
Кобелек обернулся. Забеспокоился он или нет, Коля с Палванычем не поняли. Только собачий маршрут резко поменялся: пес покинул дорогу и зашагал в лес.
Дубовых срочно внес поправку в план операции «Ко мне, Муму!»:
— Вот, ектыш, и подкрались… К ноге, гаденыш!!! Лавочкин, фас! Э… фу, то есть отставить. Хватай его!
Результаты растерянности командования не заставили себя долго ждать: пес затопал бодрее, почти побежал.
Солдат спрыгнул с телеги и стартанул за кобельком. Тот оставил кокетство и припустил на всех четырех,
— Уйдет! — с жегловской интонацией прохрипел Палваныч. — Что же делать?.. О! Рядовой Аршкопф!
Черт возник прямо на телеге. Завизжал:
— По вашему приказанию прибыл!
— Схватить пса в обуви. — Прапорщик обозначил пальцем направление.
Аршкопф растворился.
В этот момент возле уха Дубовых неожиданно раздалось истошное ржание. Повозка остановилась и слегка продвинулась назад.
Палваныч схватился за сердце, ловя ртом воздух.
Тряхнуло.
Прапорщик оглянулся. Лошадь сидела на дороге, отчаянно вращая глазами и храпя. «Вылитая кошка, хоть и кобыла!» — не к месту ухмыльнулся Дубовых.
Животное порывалось встать, но упершаяся в его грудь телега не позволяла.
Если рассуждать здраво, то серая в яблоках повела себя совершенно предсказуемо. Лошади боялись нечистой силы. Когда Аршкопф очутился перед кобылкой, она испугалась и попятилась. Результат был потрясающим.
Черт вновь возник в повозке. Теперь с лопоухим беглецом.
Лошадь почуяла рогатого, дернулась, однако лишь усугубила свое позорное и беззащитное положение. Смирилась.
— Лавочкин! Отставить погоню! — крикнул Палваныч.
Коля не успел далеко забежать. Он неспешно вернулся к телеге. Зрелище открывалось более чем сюрреалистическое: за повозкой — сидящая кобыла, в повозке — черт, конвоирующий пса в ботинках, да малиновый от гнева Дубовых. Нечистый беспрерывно чихал и старался держать пленного на удалении.
— Товарищ прапорщик! Может, отпустите беса? — спросил солдат.
— Верно… Вольно, Аршкопф, молодец… — тускло проговорил командир.
Нечистый сгинул. Лошадь облегченно встряхнула головой, словно сбрасывая наваждение.
— Зачем убегал? — спросил Коля пса.
— Боюсь я вашего общества, господа, — ответил кобелек.
— Почему?
— Ходят упорные слухи, что вы не жильцы на этом свете.
— Мертвяки?!
— Ну… — провыл пес. — Конечно, нет. Дни ваши сочтены, господа, вот я о чем. Вас ищут четыре всадника.
— Ага, — подал голос успокоившийся прапорщик. — Д'Артаньянитри, ядрена шпора, мушкетера…
— Не знаю таких. А четыре всадника — это маги-убийцы. И если их кто-то на вас натравил, то будьте спокойны, они свою работу выполнят.
— Спасибо, успокоил. — Палваныч заерзал. Известие о неизвестных киллерах отодвинуло на второй план проблему со знаменем.
— Излагай подробнее, — велел Дубовых пленному животному.
— Да и нечего излагать, поверьте… Везде болтают, мол, Пауля и Николаса преследуют ангелы мщения. Ни кто нанял, ни за какие проступки, точно не известно. Вы, господа, не местные, посему возьму на себя смелость рассказать о четверке магов. Зовут их Мор, Глад, Брань и Смерть. Никто не знает их внешности. Все дела, за которые они брались, были доведены до логического конца.
Солдат и прапорщик ждали продолжения, но пес молчал.
— Ну, а дальше? — не выдержал Палваныч.
— Увы, это всё, — развел лапами кобелек.
— Негусто, — нахмурился Коля.
— Ладно, — постановил Дубовых. — Теперь о знамени. Куда вы с подельником дели полковое знамя? Где Шлюпфриг?
Пес выглядел удивленным:
— Подельник?! Окститесь, судари! Не встречал я беднягу Шлюпфрига! Я как с вами подвизался, так порвал с прежними соседями. И уж тем более не веду с ними дел. Странно сие слышать. Ужель он похитил ваш волшебный артефакт?!
Прапорщик проигнорировал сочувственный вопрос.
— А почему ты, блошиная ферма этакая, не явился утром в лагерь?
— Каюсь, господа, грешен… — смутился пленник. — Имею одну, но пламенную слабость… Охоч до противоположного пола, непреодолимо охоч. Очнулся от любовного забвенья лишь за полдень!
Дамский угодник стал застенчиво ворошить носком башмака солому, насыпанную на дно телеги.
— У, кобелина! — с оттенком странной солидарности протянул Палваныч. — Стало быть, не видел Шлюпфрига?
— Ни единым оком! — заверил пес.
— А куда сам-то топал?
— Домой.
— Напутешествовался…
— Ода.
— Значит, с нами поедешь. Мы тоже к вам возвращаемся.
— С превеликим удовольствием составлю вам компанию, господа. Надеюсь, убийцы, которые вас ищут, работают аккуратно и только в пределах контракта.
Настроение Дубовых стремительно упало.
Сохранявший угрюмое молчание Лавочкин приготовился куда к худшему: общество злобно ворчащего прапорщика и велеречивого кобелька — среда агрессивная.
Палваныч, похоже, снял все подозрения с Пса в башмаках. Коле же что-то мешало безоговорочно поверить пегой зверюге.
Путники озаботились подъемом беспомощно сидевшей лошади. Толкнули телегу вперед, разблокировав передние ноги кобылки, и она смогла встать.
Отъехав в рощицу, пообедали. Повалялись на траве, приняли солнечную ванну. И задремали бы, но новость о магах-убийцах держала в тонусе.
«За что?! — думал Коля. — Мы здесь всего-то трое суток. Наверняка это старый заказ. Кто-то из недругов не успокоился. Только вот где загвоздка: судя по всему, мы воспринимались жителями Вальденрайха как главари воюющих дружин. Мои доброжелатели хотели победы над Палванычем, а его темный орден жаждал моей смерти. Никто не стал бы уничтожать нас обоих — Николаса и Пауля… Хотя… А не Шпикунднюхель ли? Этот с радостью избавился бы от любого волшебника. А мы снискали магическую славу…»
Коля услышал шаги. Приподнялся на локтях.
К телеге неспешно брел старичок в белой просторной одежде. Он нес на плече огромную тяжелую суму.
— Здравствуйте, уважаемые! — бодро для своих лет заговорил незваный гость, отирая рукавом пот со лба. — Осмелюсь предложить вашему вниманию книги. Авось купите.
— Нигде, блин, от вас отдыха нет! — воскликнул прапорщик. — Иди отсюда, гений книготорговли!
Встрял Пес в башмаках:
— Зря вы, достопочтимый Пауль, к человеку так по-собачьи относитесь. Он же сугубо от нужды и по велению своего любомудрого сердца осмелился к вам апеллировать. Нешто вы далеки от основных философских вопросов?
— Мысль понял, не дебил, — смутился Палваныч. — Дед, у тебя есть «Капитал»?
— Бог с тобой, уважаемый, — ответил старик. — Какой при моем ремесле капитал? Еле-еле на хлеб с пивом хватает. Не берет нынче книгу покупатель, в темные века живем…
— Товарищ прапорщик, — прошептал Лавочкин, — рано еще у них Маркса выспрашивать.
Дубовых осознал ошибку. Коля обратился к книгоноше:
— Скажите, пожалуйста, а нет ли у вас литературы о современных героях или колдунах? В частности, нам интересен Николас Могучий и его противостояние с Повелителем Тьмы.
— Как же, как же! — Старик закопошился в сумке, извлек на свет пухлый томик. — Вот, извольте оценить. Новинка сезона, написанная, что называется, по горячим следам. «Николас Могучий. История героя», автор — Хельмут Шпикунднюхель, глава особого королевского полка Вальденрайха.