Это было что-то новое. Но Катя не показала виду и молча кивнула головой.
- Ты должна быть терпеливой, - сказал дядя. - Терпение - обязательное качество для сотрудника милиции. Помню, в Чечне, сидели мы в однажды в засаде... А, впрочем, расскажу потом. Ты где бегала? Почему лоб мокрый?
- Домой торопилась, - объяснила Катя. - Думала, как бы не опоздать к обеду.
- Нас сегодня старик Яков угощает, - сообщил дядя. - Не правда ли, добряк, ты сегодня тряхнешь бумажником? Ты подожди, Катерина, минутку, а мы зайдём в комнату. Там он с дороги отряхнётся, почистится, и тогда двинем к ресторану.
Катя проводила их взглядом, села на скамью и, принялась разглядывать море на горизонте.
...Не прошло и трёх минут, как по лестнице раздался топот, и на дорожку вылетел дядя, а за ним, без рубашки, в одних брюках, старик Яков.
- Катерина! - закричал дядя. - Ты старуху не видела?
- А она, дядечка, на заднем дворике голубей кормит. Вот, слышите, как она их зовёт? "Гули, гули"!
- "Гули, гули"! - хрипло зарычал старик Яков. - Я вот ей покажу "гули, гули"!
- Только ласково! Только ласково! - предупредил на ходу дядя. - Тогда мы сразу же... Мы это быстро...
Голуби с шумом взметнулись на крышу, а старуха с беспокойством глянула на подскочивших к ней мужчин.
- Только тише! Только ласково! - оборвал дядя старика Якова, который начал материться ещё от самой калитки.
- Добрый день, хорошая погода! - торопливо заговорил дядя.
Птица-голубь - дар Божий. Послушайте, мамаша, это вы нам сейчас принесли в комнату разные... цветочки, василёчки, лютики?
- Для своих друзей, - начала было старуха, - для хороших людей... Ай-ай!.. Что он на меня так смотрит?
- Отдай по хорошему, дура старая! - заорал вдруг старик Яков. - Не то жалеть будешь!
- Только ласково! Только ласково! - загремел на Якова дядя.
Послушайте, дорогая: отдайте то, что вы у нас взяли. Ну, на что вам оно? Вы женщина благоразумная (молчи, Яков!), лета ваши преклонные... Ну, что вы, солдат, что ли? Вот видите, я вас прошу... Ну, смотрите, я стал перед вами на одно колено... Да закрой, Яков, калитку! Кого ещё там хрен несет?!
Но закрывать было уже поздно: в проходе стоял бородатый старухин сын и с изумлением смотрел на выпучившую глаза старуху и коленопреклоненного дядю. Дядя подпрыгнул, как мячик, и стал объяснять, в чём дело.
- Мама, отдайте! - строго сказал её сын. - Зачем вы это сделали?
- Но на память! - жалобно завопила старуха. - Я только хотела на добрую, дорогую память!
- На память! - взбесился тогда не вытерпевший дядя. - Хватайте её! Берите!.. Вон он лежит у неё в кармане!
- Нате! Подавитесь! - вдруг совершенно спокойным и злым голосом сказала старуха и бросила на траву синий мужской носок.
- Это мой носок! - торжественно сказал старик Яков. - Сам на днях покупал в Ростове. Давай выкладывай дальше!
Старуха швырнула ему под ноги монетку и вывернула карман. Больше в карманах у неё ничего не было.
Два часа бились трое мужчин со старухой, угрожали, уговаривали, просили, кланялись... Но она только плевалась, ругалась и даже изловчилась ударить старика Якова по затылку палкой.
До отплытия катера времени оставалось уже немного. И тогда, охрипшие, обозлённые, дядя и Яков пошли одеваться.
Старик Яков надел рубашку. С удивлением глядела Катя на его
могучие плечи; у него было волосатое загорелое туловище с несколькими неясного содержания татуировками, и, как железные шары, перекатывались и играли под кожей мускулы.
"Да, этот кривоногий дуб ещё пошумит, - подумала Катя. - А ведь когда он оденется, согнётся, закашляет и схватится за сердце - как не подумать, что это и правда только болезненный беззубый старикашка!"
Перед тем как уходить на пристань, подошёл старухин сын и
сообщил, что в болоте возле ограды плавает второй синий носок.
Тут все вздохнули и решили, что полоумная старуха там же, по злобе, утопила и браунинг...
Но делать было нечего! Самостоятельно в болото лезть, конечно, никому не вздумалось, а привлекать к этому тёмному делу посторонних дядя и старик Яков не захотели.
Катя смотрела на холм с развалинами каменной беседки, думала о своём и, конечно, молчала.
В Сочи они приехали к вечеру. И сразу же отправились на морвокзал. Когда дядя купил билет, ещё оставался час до отхода. Тем не менее старик Яков быстро поднялся на катер, устроился в углу у окошка и больше никуда не ходил.
Катя с дядей бродили по палубе, и девочка чувствовала, что дядя чем-то встревожен. Он то и дело оставлял её одну, под видом того, что ему нужно то в туалет, то в буфет, то в киоск, то к старику Якову.
Наконец он вернулся чем-то обрадованный и протянул Кате пригоршню белых черешен.
- Ба! - удивлённо воскликнул он. - Посмотри-ка! А вот идёт твой друг Славка!
Катя немного смутилась, но потом, поздоровавшись, спросила у Славки:
- Разве твой отец плывёт на этом катере?
- Я же тебе говорил, что он в Крым плывёт, - ответил Славка. - А ты куда?.. Ты уезжаешь?..
- Нет, Славка! Мы только провожаем одного знакомого.
- А... хорошо! - Славка не смог удержать радостную улыбку.
- Посмотрите, - остановил нас дядя. - Посмотрите туда!
Крохотный, сердитый буксир, чёрный от дыма, отчаянно упираясь, тянул за собой огромную, тяжёлую баржу.
Тут Катя заметила, что они остановились как раз перед тем окошком, у которого расположился старик Яков, и сейчас оттуда, сквозь щель между занавесок, выглядывали его противные выпученные глаза.
Катя отвернулась и потащила Славку на другое место.
Катер уже собирался отправляться. Пассажиров попросили подняться на борт.
Дядя пошёл к Якову, а Славка попрощался с отцом.
- Ну давай. Я тебе позвоню, как только приеду, - Славкин отец обнял его за плечи. - Не скучай тут.
- Хорошо, папа.
Отец поцеловал Славку в лоб.
Катя отвернулась и смотрела, как назойливая зелёная волна облизывает морской берег.
Что ей делать с браунингом, Катя понятия не имела.
Утром она вытряхнула печенье из картонной коробки, натолкала туда газетной бумаги, внутрь положила браунинг, завернула коробку, туго перевязала верёвкой и спрятала там же - в лопухах.
Долго думала она над тем, чтобы отнести браунинг в милицию. Но, ведь, ей будут задавать вопросы, а что она скажет? В самом деле: что?..
На другой день вечером она зашла к Славке. Но того дома не оказалось. Катя позвонила в дверь несколько раз, и ей никто не ответил. Она подумала, что это странно - ведь Славка собирался быть вечером дома. Странно и то, что его бабушки тоже нет. Нет вообще никого.
По пути домой Катя увидела на книжном лотке худенький справочник, с полной информацией об условиях приёма во все учебные заведения Краснодарского края. Недолго думая, Катя раскрыла его и начала искать школу МВД города Новороссийска. Она без труда нашла нужную страницу.
...Никакой школы МВД в Новороссийске не было и помине.
Катя зашаталась. Горе её было так велико, что она не могла даже плакать. Она отошла в сторону и, наверное, целый час просидела на каменной ступеньке какой-то сырой подворотни. И ей тогда хотелось, чтобы дядю этого убило громом или пусть бы он оступился и полетел вниз головой с обрыва в Чёрное море. На душе было пусто и холодно. Ничего теперь впереди не светило, не обнадеживало и не согревало.
Домой возвращаться не хотелось, но больше идти было некуда. И тогда Катя решила, что завтра же обворует дядю, украдёт у него все деньги, какие у того найдутся в бумажнике и уйдёт куда глаза глядят. Может, наймётся на корабль. А может, спрячется тайком в трюме, в открытом море матросы ведь не выбросят... И не изнасилуют... А, впрочем, чего жалеть? Может, и выбросят... Или изнасилуют... Кто его знает!?.. Мысли путались.