– Они что там, с ума посходили! – возмутилась Пенелопа. – Ой!
Под истошный визг Владимирова вагонетка перевалила горку и ухнула вниз. Чья-то нарядная шляпка некоторое время порхала рядом с Пенелопой, пока поезд не обогнал ее, чтобы снова взлететь вверх. Девушка еще теснее прижалась к своему кавалеру и почувствовала, что его рука крепче обняла ее талию. Однако этим восхитительным мгновениям быстро пришел конец. Миновав последнюю низенькую горку, вагонетки совсем замедлили ход и уже на излете ткнулись в буфер из набитых песком мешков. Пенелопа с сожалением опустила руку поляка и высвободилась из его ослабших объятий.
Фаберовский помог ей выйти из вагонетки и они вдвоем подошли к Артемию Ивановичу и его даме. У Эстер был очень сердитый вид, словно ее обманули в самых сокровенных чаяниях.
– Зачем вы, мистер Гурин, визжали, и почему вы не обняли меня, как это сделал ваш друг с Пенелопой?
– Я не визжал, – ответил Артемий Иванович, который еще минуту назад мечтал доехать сухим до ватерклозета, а теперь ему страстно захотелось промочить горло. – Я кричал от напряжения, потому что обоими руками вынужден был удерживать нашу вагонетку, которая еще на старте треснула пополам.
– Я этого не заметила.
– Еще бы! Я специально не подавал виду, чтобы вы не паниковали-с!
Возникшее было разочарование мгновенно сменилось в душе Эстер искренним и безоговорочным восхищением. Отныне ее сердцем навсегда овладел этот быть может невзрачный на вид, но добрый и мужественный русский богатырь.
– Вы не видели шляпку моей дочери? – спросил у них высокий седой шотландец в клетчатой юбке и гетрах. – Она потеряла ее во время катания.
– Спросите у служителя, – посоветовала ему Пенелопа.
Она все еще находилась под впечатлением от романтической поездки и ей не хотелось разрушать очарование недавних счастливых минут будничными разговорами об улетевших шляпках. Однако какой-то мрачный джентльмен, разыскивавший свой выпавший из вагонетки зонтик, все-таки сделал то, что не удалось шотландцу. Пора было возвращаться в Лондон и они направились к станции. Когда они садились в поезд, двое служителей, чей рабочий день уже закончился, обсуждали полет некоего джентльмена с дерева, куда он лазил за своим зонтом.
Фаберовский с Владимировым проводили дам до самых дверей дома доктора Смита на Харли-стрит, где им надлежало расстаться.
– Сегодня был один из самых восхитительных вечеров в моей жизни, – сказала Пенелопа.
– Вечер действительно был прелестный, – согласилась Эстер. – Как это ни странно может звучать, мы все должны быть благодарны доктору Гримблу за то безобразие, которое он учинил в Сиднеме.
– Я не хочу даже слышать о докторе Гримбле! – заявила Пенелопа. – Если он решит идти вместе с нами на «Джекила и Хайда», я лучше останусь дома.
– Мы можем сделать по-другому, Пенни. Джентльмены, дело в том, что доктор Смит снял нам кресла в ложе в театре «Лицеум» по полторы гинеи за место на пьесу «Доктор Джекилл и мистер Хайд» по Стивенсону, на которую вот уже вторую неделю полный аншлаг. Мистер Ирвинг пригласил американскую труппу, а в главной роли занят сам Ричард Мансфилд! Доктор Гримбл с моим мужем не пойдут, я об этом позабочусь. Вы могли бы выкупить их билеты и сопроводить нас.
– Да, мистер Фейберовский, это было бы просто чудесно! – воскликнула Пенелопа, умоляюще глядя в глаза поляку.
– Мы подумаем, – вынужден был ответить он.
Распрощавшись с дамами и пообещав, в ответ на слова, что они будут жить приятными воспоминаниями о сегодняшнем вечере до счастливого момента их следующей встречи, также не забывать об Эстер и Пенелопе, поляк с Артемием Ивановичем остались на улице одни.
– Степан! – воскликнул Артемий Иванович. – Ты должен мне фрак купить с шапокляком, чтобы в театр ходить.
– А с чего пан Артемий взял, что мы с ним в театр идем? – мрачно спросил Фаберовский.
– Нас же пригласили!!
– А шесть гиней у пана есть?
– Но я же тебе вон сколько денег отдал!
– На театр у нас денег нет!
– Что же нам делать?
– Продайте, пан Артемий, – Фаберовский выдержал длинную паузу, окончание которой со страхом ожидал Артемий Иванович, – свои часы.
Глава 11
Первое время жизнь Тараса Курашкина в Лондоне складывалась не слишком удачно, и если бы в тот момент, когда он понял, что в кармане у него нет больше ни гроша и он один в совершенно чужом и незнакомом городе, на его пути не встретилась англичанка по имени Мэри Николз, он едва ли протянул бы в Англии даже полгода, не протянув при этом ног. За два года до встречи с Тарасом Мэри Николз окончательно разошлась с мужем, от которого имела пятерых детей. Дети остались с отцом, и он выплачивал ей пять шиллингов в неделю, так что она могла снимать крохотную комнатку в Ламбете на Юнион-стрит. Оставшихся денег и того, что она зарабатывала на панели, ей хватало на еду. Когда Курашкин пришел к ней жить, она смогла бросить занятия проституцией, потому что Тарас, устроившись точильщиком ножей, стал приносить неплохие деньги.