Пожалуй, во многом и многом я не стала бы доверять мнению Джейлис Дункан, но уж в том, что касалось драгоценностей, я в ее вкусе и знаниях не сомневалась. А она, помнится, сказала мне, объясняя свою теорию путешествия сквозь время при помощи драгоценных кристаллов: «Это обязательно должны быть камни самого высшего сорта. Большие и абсолютно безупречные».
Этот рубин был безусловно большим; он почти равнялся в размерах с маринованными перепелиными яйцами, окружавшими фазана в полном оперении (и с клювом), возлежавшего пока что на буфете, в сторонке от стола. Да и в его безупречности я была совершенно уверена. Джелли была убеждена, что этот камень может унести ее в будущее; меня бы вполне устроило, если бы он помог нам добраться до Кросскрика. Я наконец решилась попробовать то, что лежало на моей тарелке; похоже, это было нечто вроде рагу, очень нежного и со множеством разнообразных приправ.
— Как вкусно, просто восхитительно, — сказала я, обращаясь к мистеру Стэнхоупу, который как раз отправлял в рот очередную порцию, зацепив вилкой как можно больше. — Что это такое, вы не знаете?
— О, это одно из моих самых любимых блюд, мэм, — ответил он, с блаженным видом нависая над своей тарелкой и вдыхая аромат горячего соуса. — Это тушеные свиные морды. Удивительный деликатес, вы не находите?
Я с силой захлопнула за собой дверь комнаты кузена Эдвина и прислонилась к ней, позволив наконец своему лицу полностью расслабиться и испытывая огромное облегчение от того, что мне больше не нужно любезно улыбаться. Теперь я могла снять к чертям это тесное платье, расшнуровать тугой корсет, сбросить с ног пропотевшие туфли.
Покой, одиночество, обнаженность и тишина. Я и желать не могла ничего такого, что сделало бы мою жизнь в данный момент еще более полной, — кроме, разве что, глотка свежего воздуха. Я сбросила с себя почти все и, оставшись в одной рубашке, подошла к окну и распахнула его.
Воздух снаружи оказался таким плотным, что мне показалось, будто я могу шагнуть через подоконник и поплыть вниз, как маленький камешек, брошенный в кувшин с черной патокой.
И в то же мгновение на свет моей свечи бросились толпы мошек, привлеченные огнем и жаждущие моей крови. Я поспешила задуть свечку и в темноте села на подоконник, позволив теплому, мягкому воздуху омыть меня.
Рубин по-прежнему висел на моей шее, черный, словно капля крови, выступившая на коже. Я прикоснулась к нему, заставив качнуться между моих грудей; камень был таким же горячим, как моя кровь.
Снаружи доносился шум; гости начали разъезжаться. Вереница экипажей, ожидавших своих седоков, медленно ползла по подъездной дороге. До меня доносились отдельные слова прощания, обрывки разговоров и негромкий смех.
— …было довольно умно, мне так показалось, — услышала я протяжный голос Филиппа Уайли.
— О, да, умно, безусловно это было умно, — чуть повышенный тон, которым ответила его сестра, давал понять без малейших сомнений, какого она мнения об уме как качестве светского человека.
— Ну, ум в женщине вполне можно вытерпеть, моя дорогая, — если при этом на данную женщину еще и приятно посмотреть. Но вообще-то говоря, если женщина обладает красотой, то она вполне может обойтись и без ума, в особенности если она способна скрыть его полное отсутствие и умеет держать рот на замке.
Саму мисс Юдифь Уайли вряд ли можно было обвинить в обладании большим умом, но она прекрасно понимала все неприличие этого качества у женщин. И потому совершенно не по-дамски фыркнула.
— Да ей уже тысяча лет от роду, уж это точно, — заметила она. — Приятно посмотреть, как же! Впрочем, должна признать, что побрякушка у нее на шее выглядела совсем неплохо, — неохотно признала сердитая леди.
— О, да! — согласился с ней низкий голос, который я опознала как принадлежащий Ллойду Стэнхоупу. — Хотя, на мой взгляд, оправа производит куда более сильное впечатление, нежели сам камень.
— Оправа? — выпалила мисс Уайли. — Да там вообще никакой оправы нет! Камень просто сам по себе лежал на ее груди!
— В самом деле? — вежливо откликнулся Стэнхоуп. — А я и не заметил. — Уайли разразился смехом, но тут же умолк, поскольку дверь дома распахнулась, выпуская очередного гостя.
— Ну, старина, если ты этого не заметил, так нашлись другие, кто сумел это сделать, — с лукавой интонацией сказал Уайли. — Ага, а вот и экипаж подали.
Я снова прикоснулась к своему рубину, наблюдая за тем как пара отличных мышиных жеребцов, принадлежавших Уайли, увозит его прочь. Да, кое-кто сумел заметить. Я до сих пор ощущала взгляд барона на своей груди, — взгляд оценивающий и горящий алчностью. Я даже подумала тогда, что он разбирается не только в драгоценностях и не только их жаждет.