Джейми дочитал строфу на греческом и с громким вздохом (я расслышала даже со своего места) приказал Иэну достать латинскую книгу, которую он одолжил у губернатора Триона. Больше никакие стихи меня не отвлекали, так что я вернулась к изучению тетради доктора Роулингса.
Как и я, доктор явно разбирался в латыни, но предпочитал вести записи на английском, изредка вкрапляя латинские слова.
«Кровотечение мистера Беддоуза заметно уменьшилось после приема настоя из желчи. Желтизна и пустулы почти сошли. Назначение: слабительное для ускорения очистки крови».
— Идиот, — пробормотала я, причем не в первый раз. — Не видишь, что у него проблемы с печенью?
Возможно, легкий цирроз. Роулингс отметил увеличение и уплотнение печени, хотя списал это на излишнюю выработку желчи. Скорее всего, алкогольное отравление. Пустулы, то есть прыщи, на лице и груди означали нехватку питательных веществ, которую, в свою очередь, зачастую вызывало чрезмерное употребление спиртного. А последнее вообще можно считать эпидемией.
Беддоуз, если он еще жив (хотя вряд ли, на мой взгляд), вероятно, употреблял до кварты всякого пойла в день, а овощей не видел месяцами. Пустулы, с исчезновением которых поздравлял себя Роулингс, скорее всего, рассосались благодаря листьям репы, которые доктор использовал для придания цвета слабительному.
Увлекшись чтением, я почти перестала прислушиваться, как Иэн, запинаясь, читает Платона, а Джейми подсказывает и исправляет каждую строку.
— Virtus praemium est optimus…
— Optimum.
— … est optimum. Virtus omnibus rebus… э-э…
— Anteit.
— Спасибо, дядя. Virtus omnibus rebus anteit… profectus?
— Profecto.
— А, точно. Эм… Virtus…
— Libertas. Libertas salus vita res et parentes, patria et prognati… Помнишь, что такое «vita»?
— Жизнь! — Иэн радостно ухватился за этот спасательный кружок в бурном море непонятных слов.
— Да, молодец. Но это не только жизнь, но еще и сущность, из которой сделан человек. Смотри, как тут дальше… Libertas salus vita res st parentes, patria at prognati tutantur, servantur; virtus omnia in sese habet, onmia adsunt bonaquem penest virtus[10]. Что Платон имеет в виду, как думаешь?
— Мм… Что добродетель — это хорошо? — наобум брякнул Иэн.
Воцарилась тишина. Такая, что я буквально расслышала, как у Джейми закипает кровь в венах. Затем раздался шипящий вдох — Джейми передумал говорить то, что собирался, и полный страданий выдох.
— Смотри, Иэн. «Tutantur, servantur». Почему он поставил их рядом, а не…
Я перестала прислушиваться, вновь погрузившись в книгу, где доктор Роулингс давал оценку дуэли и ее последствиям.
«Май, 15-е число. Был разбужен на рассвете, чтобы оказать помощь джентльмену, остановившемуся в «Красной собаке». Обнаружил беднягу в печальном состоянии: в его руке взорвался пистолет, отчего джентльмен лишился большого и указательного пальцев; средний оказался изуродован, а две трети кисти разорвало до неузнаваемости.
Определив, что срочно необходима ампутация, я послал за хозяином постоялого двора и запросил кружку бренди, тряпки для перевязки и двоих крепких мужчин. Быстро получив необходимое и убедившись, что пациент неподвижен, я приступил к ампутации кисти — правой, к несчастью для пациента, — прямо над запястьем. Успешно перевязав две артерии, я упустил переднюю межкостную, когда перепилил кости. Пришлось ослабить жгут, дабы ее найти, что вызвало обильное кровотечение, — и хорошо, так как это привело пациента в бессознательное состояние, положив конец его страданиям, которые крайне затрудняли работу.
Ампутация успешно завершилась, джентльмен был уложен в постель, а я оставался рядом на случай, если он резко придет в себя и сорвет швы».
От увлекательнейшего повествования меня отвлек вопль Джейми, терпение которого явно подошло к концу.
— Иэн, позорище! Ты по-гречески даже разницу между водой и вином не поймешь!
— Если пьют, значит, не вода, — упрямо буркнул Иэн.
Я захлопнула тетрадь и поднялась: им там явно не помешает мнение со стороны. Пока я огибала каюту, Иэн продолжал ворчать по-гэльски:
— Ага, но мне это не надо…
— Как же, не надо! В том и беда, что тебе ума не хватает, даже чтобы устыдиться своего невежества!
Воцарилась напряженная тишина, которую нарушали только всплески шеста в руках Троклуса. Я выглянула из-за угла. Джейми сверлил взглядом смущенного племянника. Иэн заметил меня и прокашлялся.
10
Добродетель есть высшая награда. Ведь добродетель превосходит все прочее, и таким образом наша свобода, жизнь, имущество, наши родители, дети и государство сохранены, защищены. Добродетель содержит в себе все, и человека добродетельного впереди ожидает лишь благо