Услыхав эту новость, люди словно обезумели и в панике заметались. Им уже мерещилось, что повсюду, за каждым кустом, за каждым углом, спряталось страшное насекомое. Кое-кто бросился к своим фруктовым деревьям и посевам, чтобы убедиться в их целости. Они смотрели на свои владения с тоской и тревогой, понимая, что уже завтра с восходом солнца саранча оставит от их урожая одни лишь воспоминания.
Шейх Салим не мог оторвать взгляда от своего поля и, предчувствуя неизбежность надвигающейся беды, не удержался, уронил слезу. На этот раз он не стал швырять камни в опустившихся на поле птиц, не стал кричать своим надтреснутым голосом на приближающихся к полю коз. Весть о саранче парализовала его волю. И не он один был убит горем. Вся деревня теперь только об этом и говорила. Старики перестали рассказывать свои притчи. Женщины, собравшиеся группками перед деревенским медпунктом возле колодца, даже забыли позлословить об отсутствующих соседках.
У всех на уме было одно — ужасная тварь, именующаяся саранчой… Завтра с первыми лучами солнца она начнет свой разрушительный набег на их деревеньку. Ненасытное полчище поглотит всю взращенную людьми зелень, уничтожит спасительную тень, оставив после себя безжизненную пустыню. Саранча лишит куска хлеба хаджи Салима, семью Мабрука, детей Омрана. всех жителей деревни, обречет их на голодную смерть.
Время от времени в деревне случаются события, которые становятся единственной темой для разговоров. Это или смерть кого-нибудь, или арест односельчанина, обвиненного в совершении преступления. Или спятившая старуха. Но то, что они услышали в этот вечер, заслонило все другие темы, связало воедино их помыслы и судьбы, заставило людей вздрагивать от звука собственных шагов. Люди не могли и не пытались скрыть своего волнения. Оно отражалось в их взглядах, голосе, манере говорить.
И как всегда, перед лицом надвигающейся опасности, мужчины решили собраться в мечети. Все поспешили туда, заслышав громкий голос Абдель Наби, призывавшего крестьян на вечернюю молитву. Такого скопления народа деревня еще не знала. Нечто подобное случается, правда, в праздники или когда всех вдруг охватит предчувствие опасности. Но чтобы столько… На этот раз собрались все до единого и сразу заговорили в один голос. И хотя в их голосах звучал гнев, лица были печальны. Руки крестьян, испещренные синими венами, выдавали их напряженное состояние.
Старики стали вспоминать о давнем набеге саранчи. После этого набега, говорили они, от нашей деревни, гордившейся, как невеста, своим благочестием и пышной зеленой красой, осталось разоренное пространство, царство каркающих ворон. Потребовался долгий год, чтобы деревня смогла вновь вернуть себе привычный наряд, похищенный саранчой.
За первой историей последовала вторая… И вот уже один стал рассказывать о случае, происшедшем много лет назад с десятью мужчинами, которые заночевали в одном из ущелий. Налетевшая саранча не оставила от этих людей никаких следов.
— Клянусь вам, даже костей, костей не осталось, братья! — убеждал рассказчик тех, кто пытался выразить сомнение.
Затем в разговор вступил сельский учитель Мисбах. У него было свое особое мнение о саранче. Обращаясь к собравшимся, учитель вознес руки к небу, будто собираясь схватить молнию, целившуюся в его голову, и широко распахнул глаза. Перед его мысленным взором встали образы Шартуха, Шанбаруха и других сообщников повелителя джиннов, и он в экстазе брызгал слюной и тряс густой седой бородой. Он пророчески предрекал, что если по воле аллаха наступит конец света, то это произойдет не от потопа, а по вине саранчи, посланной всевышним всем на погибель. Саранча сожрет всех мужчин, женщин и детей, погубит скот и растительность, проглотит здания и, возможно, даже то, что сделано из железа.
Истории становились одна страшнее другой. Отовсюду доносилось: саранча… саранча… саранча… Лица глубоко верующих людей с каждой минутой все больше мрачнели. Их сердца переполняла тревога за свое будущее. Обуреваемый страхом, дряхлый старик стал бессвязно бормотать, взывая к аллаху и моля его о пощаде. Внезапно он прекратил причитания и гневно крикнул:
— Что же делать, люди?
За его выкриком последовал другой:
— Да, да, люди! Что же нам делать?
И опять все заговорили хором. Однако на этот раз вопросов было больше, чем ответов. Казалось, что даже воздух насыщен вопросительными знаками, которые воплощали в себе символ беспредельной растерянности.