Меня давно мучает вопрос: как я представляю себе идеальный образ человека, с чем могу его сравнить? Кем бы я хотел стать, чтобы точно выразить свою душу?..
Предо мной встает образ плодоносящего оливкового дерева. Оно напоминает мне о потерянном на нашей земле мире.
Мир больше всего остального нужен человеку! Что может быть прекраснее мирной жизни? Но я вспоминаю трудные и острые проблемы, решить которые можно лишь в жестокой борьбе, и отказываюсь от этого образа.
Я понимаю, что мои поиски идеального образа или символа человека бессмысленны. И спелый колос пшеницы, и бездонное лазурное море, и белоснежный корабль, и все другие образы я в конце концов отбрасывал.
Ибо идеальным символом человека может быть только сам человек. Недаром Бог создал Адама по своему образу и подобию!
Черные тучи начали сгущаться над великой арабской родиной: Израиль бросил вызов нашей нации, угрожая оккупировать Сирию и свергнуть режим в Дамаске. С этой целью Израиль начал стягивать войска на сирийской границе. Вся арабская нация пришла в движение.
…Я сидел в своей комнате и слушал радио. Диктор осуждал израильские провокации и призывал арабов отстоять свою честь и отразить агрессию. Диктор кричал, и его крик отдавался в моей голове, как удары молота. Я выключил радио и незаметно уснул.
Разбудил меня голос Махмуда, влетевшего в комнату:
— Али, ты слышал последние новости?! Насер закрыл порт Акабу и запретил проход израильских судов через Суэцкий канал. Он потребовал от чрезвычайных сил ООН покинуть сектор Газа.
— Ну что ж, это великолепно, но сумеет ли Египет противостоять агрессии?
— Ты сомневаешься в боеспособности египетской армии?
— Отнюдь. Я молю аллаха даровать ей победу.
— Арабам представляется удобный случай нанести Израилю смертельный удар!
— Дай-то бог!
— Сейчас важно, чтобы мы сыграли свою роль в предстоящей битве.
— Мы? Каким образом? Ведь Ливия не имеет общей границы с Израилем.
— Это ничего не значит. Сто миллионов арабов должны подняться, как один человек, и сразиться с нашим общим врагом.
— Все это так, но что мы, ливийцы, можем сделать конкретно? Только прошу тебя, не говори, что мы должны послать в бой нашу армию. Ты же отлично знаешь, что она плохо вооружена и небоеспособна.
— Вряд ли Объединенная Арабская Республика нуждается в людях. Мы можем предоставить ей средства для вооружения ее бойцов.
— Неужели наши армии еще не закончили процесс вооружения? В таком случае арабам нужен мир, а не война!
— Не будь наивным, Али. Все арабские армии находятся в полной боевой готовности. Но война с Израилем будет очень долгой, и потребуется быстро компенсировать потери в оружии. Для этого нужны деньги, и они у нас есть. Мы можем использовать нефть как оружие в битве.
— Каким образом?
— Прекратить, например, продажу нефти Европе и заставить ее оказать давление на Израиль.
— Если мы это сделаем, то откуда получим деньги для закупки оружия?
— Мы прекратим перекачку нефти на короткий срок. Европа крайне заинтересована в нашей нефти, благодаря ее высокому качеству и близости к европейским странам. Европе невыгодно ввозить нефть издалека. Суэцкий канал будет закрыт, а гонять танкеры вокруг мыса Доброй Надежды весьма накладно. Следовательно, нефть — наше верное и эффективное оружие в битве с Израилем.
— Хорошо, но кто заставит ливийское правительство пойти на такой шаг?
— Патриотические силы народа…
— Громкие слова! Силы народа разгромлены и загнаны в подполье. Забыл о фальсифицированных выборах? Забыл, что Ливия не поддержала арабов, когда они порвали отношения с ФРГ?
— Мы сбросим правительство, если оно не выполнит наши требования!
— У тебя разыгралось воображение, Махмуд. Правительство предоставило нашу территорию крупнейшей американской военной базе.
— Мы включим в наши требования пункт об эвакуации этой базы с нашей территории.
— Это будет означать войну с США!
— Не с США, а с американским империализмом. Какой толк от нашей свободы и независимости, если база нависла над нами как дамоклов меч! Многие народы успешно борются против империализма и побеждают.
— Все это красивые теории. Не забывай, что прибыли от нефти сделали наш народ изнеженным, приучили к комфорту, ослабили его волю и решимость.
Уже на пороге комнаты Махмуд сказал:
— Мы откажемся от нефти, если она толкает нас на капитуляцию и покорность!