Потянулись томительные дни. Но я верил, что придет день, когда солнце свободы взойдет над нашей землей и осветит лучами победы, надежды и жизни наш печальный город. Победа будет на стороне справедливости, ибо выше ее нет ничего в мире. Жизнь шла размеренно и монотонно, но все мы жили ожиданием революции. Правда, мы перестали шутить и смеяться. Дома мы обходили молчанием вопрос о Махмуде, так как вся наша страна напоминала большую тюрьму.
Махмуд отсидел свой срок полностью. Он стал замкнутым, молчаливым, задумчивым. Он часто отсутствовал дома и не любил, когда его втягивали в разговоры о политике. Одно время мне даже казалось, что у Махмуда исчезло желание бороться за свои принципы и веру.
На все мои расспросы он отвечал уклончиво, словно не доверял мне. Как-то он сказал:
— Ты мой старший брат, я тебя очень люблю, но ты не заставишь меня сказать о том, чего я не хочу.
— Как хочешь. Ты знаешь, что я не собираюсь вмешиваться в твои дела…
— Извини меня, Али. Я потерял всякую веру в громкие слова, ибо без конкретных дел они просто пустой звук…
— Ты хочешь сказать, что приступил к действиям?
— Пока нет. Я тебе сообщу, когда это произойдет.
— Будь осторожен. Я надеюсь, ты не стремишься провести остаток жизни за тюремной решеткой.
— Конечно, нет, но, если это произойдет, я пойду в тюрьму с чистой совестью.
Примерно через неделю после этого разговора Махмуд сообщил нам, что поступил в военный колледж. Увещевания, мольбы и угрозы отца и матери не помогли. Махмуд уехал в Бенгази и навещал нас раз в месяц. Мать тайком плакала. Но скоро она успокоилась. Сердцем арабской матери она поняла, почему Махмуд избрал военную профессию, и молчаливо одобрила его решение. Так покинул нас Махмуд — без шума, прощания и слез…
После отъезда Махмуда в доме исчез дух молодости и задора. Помню, такое же чувство я испытывал, когда Фатима покинула наш дом. Ее присутствие наполняло дом радостью, энергией, весельем. Даже от ее споров веяло весной и счастьем бытия. Она ушла, и дом в моих глазах понес невосполнимую утрату, и теперь радость забудет дорогу к нашему осиротевшему жилищу. Но шли месяцы и годы, и постепенно мы привыкли к отсутствию Фатимы. Тем более что она и Умран искренне и горячо любили друг друга и в его доме Фатима нашла свое счастье.
После отъезда Махмуда меня стал мучить вопрос: вызовет ли мое отсутствие столь же сильную печаль у родных? Ощутят ли они огромную пустоту и мертвую тишину?
Нет, нет и нет! Такова моя ценность в жизни. Если я умру, никто и не заметит моей смерти, как не замечал моей жизни.
Прошло время, и я свыкся с отсутствием Махмуда, как раньше свыкся с уходом Фатимы. Махмуд приезжал редко и оставался на один-два дня. Он очень гордился своей военной формой. Я стал замечать, что девушки нашего квартала стали проявлять к нему повышенный интерес. Когда Махмуд бывал дома, девушки под различными предлогами старались к нам зайти, чтобы взглянуть на него или привлечь его внимание.
Как-то я спросил Махмуда:
— Господин лейтенант, откуда у вас такая спесь?
— Какая спесь?
— В отношении к девушкам. Почему ты не обращаешь на них никакого внимания?
— Ты имеешь в виду соседских девчонок?
— Да, о проницательный офицер! Или в вашем колледже запрещена любовь?
— Нет, но дело — прежде всего.
— Какое дело, расскажи…
— Признаюсь тебе, Али, что я уже полюбил.
— Ты мечтаешь о ней ночами, а она мечтает о другом. А ту, которая мечтает о тебе, ты не замечаешь, так, что ли?
— Нет, Али. Я люблю ее, а она любит меня. Мы любим друг друга святой и чистой любовью.
— Значит, ты женишься на ней? А почему ты не скажешь об этом матери? Я уверен, она будет рада твоему счастью.
В этом момент вошла мать. Она слышала мои последние слова и спросила:
— О чем вы говорите, дети мои? Чему я должна радоваться?
— Мама, Махмуд хочет сказать тебе важную вещь…
— Да, мама, я должен сообщить тебе самую важную вещь в моей жизни.
Я опередил Махмуда:
— Он хочет жениться, мама…
Мать очень обрадовалась и расцеловала Махмуда.
— Правда, сынок? Благодарение аллаху, он услышал мои молитвы. Я так переживала за тебя: один, в Бенгази, в чужом городе. Я выберу тебе в жены красавицу, какой еще не видел Триполи, уж я постараюсь, сынок…
Махмуд прервал ее:
— Не беспокойся, мама, я нашел себе невесту.
— Кого же ты выбрал, сын мой?