Я поцеловал мать, ушел в свою комнату и стал вызывать в памяти образ Наимы…
Стройная девушка, рост средний, смуглая, порывистая, очень скромная и робкая. Во мне она никаких чувств не вызывала.
Но с этого дня я стал тщательно присматриваться к Наиме, тем более что она частенько забегала то к матери, то к моей младшей сестренке Хадидже.
Однажды я заговорил с ней:
— Минутку, Наима!
Она остановилась передо мной, пунцовая от смущения, низко наклонив голову и пряча глаза.
— Который теперь час?
— У меня нет часов…
— Почему ты не пошла сегодня в школу?
— Я бросила школу год назад…
И тут я вспомнил слова матери о том, что отец Наимы запретил ей посещать школу, когда она стала девушкой, и, исправляя свою оплошность, поспешил ее успокоить:
— Это пустяки. Не все знания, полученные в школе, понадобятся в жизни. Главное — самой побольше читать и повышать свою культуру…
Меня постоянно мучил вопрос: годится ли Наима мне в жены? И тут же я отвечал — а почему нет?
После этой мимолетной встречи я обнаружил, что Наима заняла уголок в моем сердце и что я начинаю испытывать к ней нежную привязанность. Это была не любовь, а скорее желание защитить Наиму от жизненных бурь, стать ей добрым другом и наставником.
Айша зажигала в моей крови всепожирающее пламя страстей, а Наима будила в душе нежность и чувство искренней заботы, словно у старшего брата или отца.
Поэтому я выбрал Наиму… выбрал настоящее и будущее, выбрал жизнь.
Я сказал матери, что Наима мне нравится и я готов жениться на ней, потому что считаю наш брак богоугодным делом.
Прошло несколько месяцев… и вот Наима и я поселились в уютном маленьком домике, ставшем пристанищем двух любящих сердец, полных взаимной привязанности, понимания и нежности.
Наима была очень заботливой женой. Она с утра до ночи хлопотала по хозяйству, наполняя весельем и светом наш дом. Она принесла подлинное счастье в мою жизнь, сделала ее безоблачной, далекой от любовных бурь, взаимных упреков и эгоизма. Спокойное, тихое счастье! Я чувствовал, что Наима полностью, безраздельно принадлежит мне, что я ее хозяин и господин. Я искренне полюбил ее. Она старалась предугадать все мои желания и прихоти. Я не оставался в долгу. Нет высшего счастья в супружеской жизни, чем брать любовь и самому щедро дарить ее.
Она не умела хорошо готовить обеды и иногда плакала от своих неудач. Я утешал ее и доказывал, что она самая лучшая хозяйка на всем белом свете.
Бежали дни, наполненные сказочной музыкой, улыбками и звонким смехом Наимы, ее нежными взглядами и робким шепотом. Мне казалось, что моя жизнь — воплощение мечты философов и чаяний мыслителей. Мы с Наимой были живым воплощением мечты человечества о счастливой и мирной жизни.
Вот он — подлинный мир, мир душевного покоя и телесного счастья, когда сердца и души сливаются в волшебной гармонии.
Меня осенила мысль: на земле нет мира, потому что люди потеряли внутренний покой и живут в состоянии постоянной войны с самими собой, войны идей и взглядов. В этой войне побеждает эгоизм. Я искренне жалел людей, не способных вернуть на землю утраченный мир, и уважал их, ибо они вели изнурительную борьбу с самими собой. Понятие войны и мира не есть что-то застывшее, оно изменяется с изменением условий бытия.
В тот день Наима не встречала меня, как обычно, на пороге дома. Я открыл дверь и крикнул: «Наима!» Тишина…
Из внутренних комнат вышла моя мать. Забыв поздороваться, я испуганно спросил, где Наима.
Мать обиженно поджала губы:
— Так-то ты меня встречаешь?
— Извини, мама, я не знал, что ты здесь. Где Наима, что с ней?
— Успокойся! Наима в комнате, у нее легкое головокружение. Она послала за мной, чтобы я приготовила тебе поесть…
Наима лежала в постели, закрыв глаза.
— Что с тобой, любимая? У тебя побледнело лицо, под глазами черные круги. Тебе плохо?
Наима слабо улыбнулась:
— Все уже прошло, вот только слабость…
Я вызвал врача. Он осмотрел Наиму, вышел из комнаты и с улыбкой провозгласил, обращаясь ко мне и матери:
— Поздравляю вас! Ваша жена ждет ребенка.
…Ждет ребенка! О земля, о небеса, о звезды, о весь мир!
Я был на седьмом небе — Наима ждет ребенка. Мать поспешила оповестить об этом всех родных. Я прижал Наиму к груди и шептал ей на ухо самые нежные слова любви и признательности.